 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
118
Баху, - ту странную двойственность впечатления, на границе невозможного
и возможного, которая до "психологии животных" едва ли могла и
существовать.
Надо сказать, что отношения притчи о Джонатане с привычными
современному человеку документализмом этим не исчерпываются и
иллюзорная достоверность возникает не только от сопряжения легендарной
структуры сюжета с реальной фактурой фотографии. Подобием
документальности аранжирована сама история.
Тренировки Джонатана, подробное и квалифицированное описание
техники полета и фигур высшего пилотажа сродни репортажности "нового
журнализма". И если притча проходит по касательной к области
"психологии животных", то уж тем более соприкасается она с обширной
областью, хорошо знакомой Баху, по имени которой называется журнал,
куда первоначально предназначил он свой труд ("Флайнг" - "Полет").
Едва ли надо напоминать читателю о том пути, который на нашей
памяти проделала авиация - от преодоления звукового барьера до выхода в
космос, - чтобы объяснить завораживающий и полемический смысл вечного
вопроса "зачем?" и бескорыстного стремления к совершенству.
Но книжка издательства "Макмиллан" в голубой глянцевой обложке,
где столько же строчек набора, сколько облаков, света, тумана, полета
чаек (все это воспроизводится в полном объеме в любом дешевом,
карманном издании) заставляет вспомнить совсем другое современное,
популярное, модное имя - имя уже достаточно известного нашему читателю
"пророка телевизионной эры" Маршалла Маклюэна. Конечно,
полиграфическая техника сегодня не располагает возможностью передать
еще и ветер, крики чаек, дерущихся за рыбьи головы, свист крыльев и
тишину неба, куда возносится Джонатан, как-никак, книга есть книга, а
не экран телевизора и "Джонатан" относится, по Маклюэну, к
дотелевизионной "гутенберговой галактике"; но насколько возможно было
сделать в границах современной полиграфической техники книжку,
обращенную не только к разуму читателя, но и ко всей совокупности
чувств человека эры телевидения, настолько издательство "Макмиллан"
постаралось это сделать. Вот почему о ней уместно писать в
телевизионной терминологии: "Джонатаном" не увлекаются, в него
"вовлекаются" (involve).
Но как бы ни казались соблазнительны и пояснительны экскурсы в
сопредельные "Джонатану" области возможных читательских интересов и
притяжений, все же в поисках секрета его успеха пора вернуться к нему
самому.
Проще и естественнее всего объяснить успех "Джонатана"
"минус-факторами", как сказали бы сторонники структурного метода. В
самом деле, на фоне нарастающего насилия, узаконенной порнографии и
грубого потребительского материализма, ставших modus vivendi (*)
современной массовой культуры, бескорыстное и отшельническое стремление
странной чайки по имени Джонатан Ливингстон к совершенству становится
чем-то вроде исповедания веры.
Очевидна евангельская структура сюжета: изгнанничество и
избранничество, смерть и воскресение, проповедь, чудеса, апостолы.
Так же очевидна сознательная модификация его, "остранение" путем
перенесения в иную и уже аллегорическую действительность.
