 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
бытовой стороне жизни русского народа. Очевидно, что своеобразные суеверия
и религиозные верования народа дают психическую окраску того болезненного
состояния, которое известно под названием порчи, кликушества и
бесноватости.
Глубоко интересен вопрос о развитии порчи, кликушества и бесоодержимости
в нашем народе. В этом отношении играет, по-видимому, огромную роль
невольное внушение, испытываемое отдельными лицами при различных
условиях. Описание бесноватости в священных книгах, рассказы о порче и
бесоодержимости и вера в колдунов и ведьм, передаваемые из уст в уста среди
простого народа, особенно же поражающие картины кликушества и
бесоодержимости, которые приходится видеть русской крестьянке в церкви, —
картины, которые надолго запечатлеваются в душе всякого, кто имел случай
наблюдать неистовство кликуш и бесноватых, особенно же их неслыханные
богохуления и осквернение святынь, действуют на расположенных лиц
наподобие сильного и неотразимого внушения. Еще более поражающим
образом должны действовать тягостные картины беснования кликуш во время
публичных отчитываний, которые даже и при счастливом исходе в смысле
исцеления от кликушества еще более укрепляют в простом народе веру в
бесоодер-жимость. В этом отношении глубоко знаменательно замечание
автора, что большую, если не первенствующую, роль в развитии кликушества в
России играют монастыри, особенно Московские и окрестных губерний.
Будучи сам свидетелем такого рода отчитываний бесноватых в отдаленных
монастырях Европейской России, я вполне разделяю взгляд автора о значении
монастырей как распространителей порчи и бесоодержимости в населении.
При существовании религиозного внушения о возможности порчи и
бесоодержимости, очевидно, достаточно для предрасположенной личности уже
самого незначительного повода, чтобы развилась болезнь. Если такая личность
случайно взяла из рук подозреваемого в колдовстве лица какую-либо вещь или
поела его хлеба, выпила воды или квасу из его рук, или даже просто
встретилась с ним на дороге, — всего этого уже достаточно, чтобы болезнь
развилась в полной степени. Иногда даже простое воспоминание о тех или
других отношениях к мнимому колдуну или ведьме действует наподобие
самовнушения о происшедшей уже порче, и с этого момента впервые
развиваются стереотипные болезненные проявления, которые затем,
повторяясь при соответствующих случаях, укрепляются все более и более.
Само собою разумеется, что рассматриваемые состояния при благоприятных
условиях легко могут принимать эпидемическое распространение, которое
вообще случается нередко при появлении кликуши в том или другом месте;
поводов для развития эпидемий в таких случаях может быть множество.
Одна кликуша, как было, например, в с. Ащепкове, во время церковной службы
заявляет, что кликать будут вскоре и другие, и уже этого заявления достаточно,
чтобы расположенные женщины при общей поддержке убеждения, что в среде
их завелся колдун или ведьма, подверглись затем кликушным припадкам. В
других случаях достаточно нечаянно пророненного слова или дурного
пожелания кому-либо в ссоре, которое, действуя подобно внушению, вызывает
затем действительное болезненное расстройство, вселяющее в заболевшем
лице и в окружающих его убеждение, что появившееся болезненное
расстройство дело рук ведьмы или колдуна, и уже почва для развития
эпидемии кликушества и порчи в населении готова.
Так или приблизительно так дело происходит во всех вообще местах, где
