 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
образом заложено в нас. Неподражаемость как подтверждение исключительности. Хотя
сначала надо научиться подражать, чтоб приобрести свое.
19
Жизнь есть постоянное стремление ввысь. Даже у порога смерти человек смотрит с
надеждой на лучшее; надежда есть инстинкт воли к превосходству, и она умирает последней,
а, лишившись ее, человеку остается только покончить жизнь самоубийством.
Воля к превосходству как стержневая идея, которая раскрывает мир в его бытие, именно
она предает направленность развитию мира и в условиях полной определенности
совершающегося придает смысл и надежду бытию — что не совершается, то совершается
к лучшему.
19.1
Память потомков создает легенды, забывая прозу жизни. Легенды отличаются от
обыденности своей возвышенностью, мистичностью, поэтичностью. Герои и легенды – это
знаки идеи воли к превосходству, ее знамена, символы, маяки-ориентиры в темной пучине
бытия.
20
Отношение к жизни и смерти.
Настоящее возвышенное – в трагедии, и, чем глубже
человек способен переживать, тем возвышеннее трагедия, которая может постигнуть его
(смерть клопа никого не удивит). К примеру, если человек не способен на глубокие чувства,
то он никогда не поймет, что такое глубокое переживание любви; его мир не будет окрашен
ее красками. Но человек, имеющий пылкое воображение, одаренный, эмоционально
развитый, способен пережить такие мгновенья, которые никогда не будут доступны «средне-
нормальному» человеку.
Из духовной слабости проистекает неприятие и отрицание возвышенного.
Честолюбивый слабый человек не может в глубине души смириться со своим бессилием, а
тогда ему остается только одно – низвести возвышенное, чтобы сносить самого себя. Только
богато одаренные натуры способны искренне восторгаться чужим превосходством, только
они могут признать и оценить их достоинства всей душой, непосредственно и наивно.
Благодаря собственной самодостаточности, они могут принять превосходство другого; оно
не возбуждает в них острого ощущения собственного ничтожества. Бессильных
возвышенность другого уязвляет. Им нечего противопоставить. Жалко они цепляются,
отрицают, ищут недостатки – все, чтоб хоть как-то низвести возвышенное до своего уровня.
Сильные люди способны принять истину: «Человек смертен и смертен его дух». Даже в
древние времена эту истину могли принять немногие; ведь это низводит ценность
человеческой жизни до ее фактического бытия здесь и сейчас. Если человек живет с
сознанием того, что он может умереть в любой момент времени, если человек готов принять
смерть – значит, он становится настоящим воином, побеждает страх и живет на пределе –
каждый день как последний; только тогда он становится по-настоящему свободным.
Трудно отказаться от собственной исключительности и права на вечность, только
сильные способны на это. Для многих трудно принять действительность и лишиться веры в
вечное будущее. Было бы кощунственно, как это делает Ницше, отнимать у них надежду, это
равносильно обречению на гибель. С верой легче умирать.
По-настоящему сильный человек умеет проигрывать; он поражен проигрышем, но он
счастлив – поскольку нашелся человек выше его; он смотрит на мир объективно: для него
превосходство – безличная ценность: я побежден, но нашелся более достойный человек –
бытие было отмечено моментом возвышения. Я проиграл, но я боролся, я не мог не бороться.
