 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
рядочивающий наши отношения в мире и с миром. Можно ли в таком случае постулировать
реальность соблазна? Реальность видимостей, игры, правила, иррациональных ставок,
смертельного в своем исходе поединка? Реальность жертвенного отношения, отношения не
экономии (психологической, эротической и т.п.), но траты, при котором рисунок действий
соблазнителя — не что иное, как зеркальное отражение готовой обольститься жертвы?
Можно ли наделять реальностью этот жертвенный пакт, объединяющий дуэлянтов, это
следование ритуалу, отменяющее в своей основе закон (когда есть правило и следование
таковому, вопрос о законе и его трансгрессии отпадает сам собой: внутри правила нет ни
одной черты, которую можно было бы переступить, а соблюдение любого имманентного пра-
вила автоматически выводит за рамки запредельного сообществу закону)? Скажем сразу:
такая реальность для нас маргинальна. Реальность соблазна не только потеснена и ограничена
современным обществом (подчинение игры как таковой педагогическим целям; специальные
места для азартных игр и еще более регламентированные — для общения трансвеститов), но
сегодня и она неустанно переводится в знаки, в эдакий смягченный соблазн дигитальной, то
есть состоящей из сигналов, субъективности. Холодный соблазн. Эта метафора (оксюморон?)
возникает из противопоставления нынеш-
14
