 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
разоблачению — выведению на поверхность, прояснению, а значит, подчинению строю
истины, полагаемой в качестве конечной цели, — даже в этом случае преодоления бинарных
оппозиций (сознание — бессознательное) приходится признать, что непосредственного
доступа к реальности мы не имеем. Реальность может тенью промелькнуть в опустошенном
знаке, и реальность эта — заключенный в нем соблазн. Вернее так: нет никакой иной
реальности, кроме сугубо постановочной, и именно обманка своей реалистической
избыточностью дает нам это недвусмысленно понять. (Впрочем, неверно говорить о
реализме: то, что мы видим, находится по ту сторону эстетических норм. Обманка — не жи-
вопись, это неживописное в самом искусстве запечатлевать красками на холсте. Что же
запечатлевается? Отнюдь не функциональные объекты, но какие-то предметы,
пришпиленные к деревянной вечности — плоскому обездвиженному фону без всякой меры
глубины. Обманка — то, что относится к условию возможности зримости, а не к изображе-
нию чего-то. Если обманка и выделяется в жанр, то этот жанр всегда проблематичен:
живопись, единственным обоснованием которой является (оптический) обман.)
Бодрийяр, следовательно, заостряет выдвинутый нами тезис: реальность — лишь эффект
реальности, производное от некоего уговора, это принцип, упо-
13
