 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Что эта великолепная постройка, эта обитель смысла и толкования, возведенная как
никогда более тщательно, обрушивается, не выдержав веса и игры своих собственных знаков,
которые из неподъемных терминов смысла снова превратились в уловки безудержного
обольщения, в неудержимые термины динамичного обмена, потворствующего игре и
лишенного смысла (даже в ходе лечения), — этот факт должен, видимо, воодушевить и
ободрить нас. Это знак того, что по крайней мере от истины мы будем избавлены (почему
обманщики только и властвуют). И того еще, что кажущийся провал психоанализа в
действительности не что иное, как свидетельство искушения, которому подвержена любая ве-
ликая система смысла, — искушения целиком провалиться в свое собственное отражение с
риском потерять всякий смысл, — так возвращается пламя первобытного обольщения и
видимости берут реванш. Но тогда в чем же, собственно, обман? Отвергнув в начале пути
форму обольщения, психоанализ, быть может, всю дорогу представлял собой некую
иллюзию-приманку — иллюзию истины, иллюзию толкования, — которую со временем
изобличает и компенсирует лакановская иллюзия обольщения. Так замыкается круг —
оставляя, возможно, шанс для каких-то других форм исследования и обольщения.
Та же история — с Богом и с Революцией. Манящей иллюзией иконоборцев было
отбросить видимости, чтобы дать истине Бога раскрыться во всем блеске. Иллю-
114
