 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
или даже определенно смертельны для соблазна. Поскольку же и сексуальность, как говорит
Фуко, вырастает из процесса производства (дискурса, речи и желания), то ничего
удивительного, что соблазн был еще больше оттеснен ею в тень. Вечно нам подсовывают эту
природу — то, бывало, добрую природу души, то доброе естество материальных вещей, а то
еще психическую природу желания, — природа добивается своего безоговорочного
исполнения через все мыслимые метаморфозы вытесненного, через освобождение всех
мыслимых энергий — психических, социальных, материальных.
Но соблазн никогда не вписывается в природный или энергетический строй — он всегда
относится к строю искусственности, строю знака и ритуала. Вот почему все крупнейшие
системы производства и толкования неизменно исключали его из своего концептуального
поля — к счастью для соблазна, поскольку именно извне, из этой глубокой заброшенности он
продолжает их преследовать, угрожая низвергнуть. Соблазн всегда подстерегает случай
разрушить божественный строй, пусть даже и трансформированный в строй производства и
желания. Для всех ортодоксий соблазн продолжает быть пагубным ухищрением, черной
магией совращения и порчи всех истин, заклятием и экзальтацией знаков в злокозненном их
употреблении. Всякому дискурсу угрожает эта внезапная обратимость или поглощение в
собственных знаках, не оставляющее и следа смысла. Вот почему все дисциплины, в качестве
аксиомы полагающие связность и
26
