 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
причина того, что наша культура научила женщин ничего не запрашивать — чтобы впоследствии приучить их ничего не
желать".
Что же это за "желание, которое все переходит в запрос"? Идет ли здесь еще речь о
"желании женщины"? Не просвечивает ли во всем этом характерная форма безумия, к
"освобождению" имеющая лишь весьма отдаленное отношение? Что за новость эта женская
конфигурация безграничного сексуального запроса, беспредельного требования
наслаждения? На самом деле мы видим здесь предельный пункт, в котором происходит
крушение всей нашей культуры — и она принимает (в этом Рустан прав) форму
коллективного предсу-ицидального насилия — но не только для мужчины: для женщины
также, и вообще для сексуальности.
"Мы говорим "нет" тому/той, кто любит лишь женщин;
тому/той, кто любит лишь мужчин; тому/той, кто любит только детей (стариков, садистов, мазохистов, собак, кошек...)...
Новый активист сексуальной революции, рафинированный и эгоцентричный, отстаивает свое право на сексуальный
расизм, право на свою сексуальную исключительность. Мы же говорим "нет" всякому сектантству. Если непременно надо
стать женоненавистником, чтобы быть педерастом, или мужененавистницей, чтобы быть лесбиянкой... если надо
отказаться от ночных похождений, свиданий, случайных знакомств, чтобы защититься от
60
