 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
довершение", помимо причинно-следственных связей — в этом весь секрет "символической
действенности":
обольщение мысли влечет процессы внешнего мира — вспомним рассказ Чжуан-цзы о
мяснике, который так полно постиг внутреннее строение бычьей туши, что мог описать и
разделать ее, совершенно не пользуясь лезвием ножа: род символического разрешения,
которое вдобавок влечет за собой и решение какой-то практической задачи.
Обольщение тоже действует таким вот способом символической артикуляции, дуальной
аналогии со строением другого — это может в довершение повлечь за собой секс, но
необязательно. Скорее уж, соблазн — вызов самому существованию сексуального. И если
даже по всей видимости наше "освобождение" поменяло местами термины и бросило
победоносный вызов строю соблазна, нам неоткуда взять уверенность, что этот триумф не
только поверхностный. Вопрос о глубинном превосходстве ритуальных логик вызова и
соблазна над экономическими логиками пола и производства остается открытым.
Потому что все освобождения и все революции хрупки, а соблазн неизбежен. Это он их
подстерегает — как есть соблазненных, вопреки себе обольщенных гигантским процессом
поражений и срывов, совращающим их от их истины, — это он их подстерегает и в самые
мину-
90
