 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
связываем себя со все возрастающим количеством информации, не предпринимая никаких мер
предосторожности, которые бы защитили наше понимание. Проведение исследований, которое
заключается в простом сборе информации вместе со статистическим искажением, стало главной целью
программ нашего высшего образования. К счастью, большинство из написанных докторских
диссертаций по философии никто не прочтет. Однако коварное последствие от такого пристального
внимания сбору данных проявляется в прогрессирующей утрате веры в естественную возможность
человека понять себя, своего ближнего и свой мир. Мы не нуждаемся в том, чтобы статистика говорила
нам, как все плохо. Мы можем почувствовать наши страдания, мы можем почувствовать загрязненность
воздуха, мы можем увидеть грязь и разобщенность, которые приносят большие города. Мы можем и
должны полагаться на свои ощущения, если хотим разобраться в путанице нашего существования.
Однако мы все больше связываем себя с властью. Исследования четко показывают, что
потребности во власти нашей технологической цивилизации в следующем десятилетии удвоятся. Люди
получат власть передвигаться быстрее и дальше, смогут делать то, что раньше не могли. Темп жизни
ускорится, несмотря на то что он уже и так взвинчен до предела. Мы можем также ожидать, что
возможности и способности к удовольствию будут постепенно уменьшаться. Мы все больше
ориентируемся на свое эго и сами же страдаем от растворения своей личности в механизированной
культуре. Механизация диссоциирует эго с телом, снижая осознание тела и ослабляя чувство личности,
основанное на этом осознании.
С исчезновением простой жизни исчезают также и естественные функции, являющиеся частью
этого образа жизни. Домашняя выпечка и домашняя еда заменяются едой, приготовленной в
общественных местах питания. Войдя в дом, уже не почувствуешь того особого душистого аромата
пекущегося хлеба или готовящейся еды. Заготовка дров, вязание и шитье одежды, кормление цыплят и
свиней — все эти занятия уходят в прошлое, и мало кто из наших детей когда-либо смогут увидеть это.
Но самая важная потеря — это потеря функции материнства, которая заключается в передаче веры и
чувств через кормление грудью, качание на руках и в колыбели. Колыбель стала антиквариатом, а грудь
трансформировалась в сексуальный символ.
Природная функция материнства заменяется матерью-менеджером. Под давлением советов
педиатра, многочисленных рецептов и правил она перестала выполнять роль почвы, в которую ее
ребенок пускает свои первые корни (под этим подразумеваются движения головой младенца,
пытающегося дотянуться до ее груди). Вместо этого она стала выполнять роль организатора и
администратора. В каком-то смысле она находится здесь для своего ребенка, но не в своей основной
сущности как женщина. Вся ее деятельность — приготовить бутылочку, накормить ребенка, переменить
пеленки или помыть его — может так же легко выполняться мужчиной. Поэтому неудивительно, что
она возмущается, когда ее обременяют работами, не соответствующими ее природе. И даже если она
окажется самым эффективным менеджером, она все равно не получит от своих детей признательности и
любви, которые мать хочет и должна получать.
Управление домом низводит детей до уровня объектов. У всех моих депрессивных пациентов
присутствует чувство, иногда глубоко запрятанное, что они были объектами, о которых заботились и
воспитывали таким образом, чтобы они служили гордостью для своих родителей или, по крайней мере,
не создавали для них проблем. Очень рано в своей жизни они узнали, что предназначены для
удовлетворения эмоциональных потребностей своих родителей и что их собственные желания должны
быть подчинены этим потребностям. И это стало моделью их жизни, приводящей к пассивности
поведения и к необходимости угождать. Никто из моих депрессивных пациентов не чувствовал, что у
него есть право требовать, отстаивать свои желания, а также тянуться и брать удовольствие, которое он
хочет. Как только эти шаблоны структурировались в теле, реальная физическая способность тянуться
стала ограниченной. Мы представляем собой людей, отчужденных друг от друга, вырванных с корнями.
Гниение наших корней начинается на ранних этапах жизни. При рождении младенца разъединяют со
своей матерью и помещают в отдельную палату. Дома его кормят по расписанию, берут на руки от
случая к случаю и отзываются ему тогда, когда это удобно родителям. С ним обращаются так, как с
домашним растением. Как бы сильно он ни цвел, его корни все равно не проникнут в почву жизни.
Многие молодые люди осознают эту ситуацию, которую я описал выше. Они стали понимать,
что большой объем власти и материальных товаров, высокий уровень урбанизации и механизации
