 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон, Эрнест Росси: «Человек из февраля»
55
Эриксон: «Старею» я из тех же соображений. А ведь мое «старение»
подразумевает, что и клиентка не стоит на месте. Я подтверждаю, что она
развивается. На мой вопрос: "Как ты считаешь, кем ты будешь, когда
вырастешь? – клиентка отвечает: "Терпеть не могу преподавать в школе!" Наше
отношение к школе постоянно меняется. Начальная школа так пугает некоторых, что
они бросают учебу; оставшихся вполне может довести до того же состояния средняя
школа – и они боятся колледжа как огня; ну, а уж те, кто проскочил все школьные
образовательные шлюзы, вполне вероятно, до смерти боятся института и никогда не
рискнут пополнить число студентов.
Росси: Я думаю, что все те, кто бросает учебу, – просто жертвы затверженных
ограничений.
Эриксон: Я задаю клиентке вопрос: "Как ты думаешь, ты будешь любить меня
через три или, скажем, четыре года?" для того, чтобы укрепить наши добрые
отношения. Она отвечает: «Это было бы хорошо». Так как из этого ответа
получается, что было бы хорошо любить меня, я несколько перефразирую ее ответ:
«Было бы хорошо нам встретиться». Я редуцирую ее девическую влюбленность в
меня.
Росси: Понимаю. Мне как-то не пришло в голову, что здесь мы столкнулись с
явлением сексуального переноса.
Эриксон: А вот и ответ на мой вопрос: «Как ты считаешь, почему на этот раз я
появился в октябре?»
– да потому, что я хочу несколько развенчать в ее глазах
Февральского человека.
Росси: Чтобы ослабить сексуальный перенос?
Эриксон: Гм.
Росси: Вы делаете это на таком буквально-конкретном уровне!
Эриксон: Но как просто!
Росси: [В 1987] Хотя в момент обсуждения я согласился с Эриксоном, теперь я не
особенно уверен, что он верно изложил динамику ослабления сексуального переноса.
Мои рассуждения таковы: слово «хорошо» имеет множество значений, которые мы
выбираем в зависимости от того, кому мы это говорим, каким тоном и в каком
контексте. Эриксон, видимо, уловил в ответе клиентки «Это было бы хорошо»
некоторую окраску девической влюбленности; он услышал нотку двусмысленности в
том, как она произнесла слово «хорошо», он увидел, каким выражением лица это
сопровождалось. Если все это так, то налицо сексуальный перенос. Можно
предположить, что в душе клиентки маленькая девочка, полная благодарности к
доброму Февральскому человеку, борется с подростком, который прячет свои
смутные сексуальные импульсы в соответствующих расплывчатых выражениях. По
всей вероятности, сама клиентка не осознает этого, и борьба за первенство
проявляется лишь в том, как она произносит слово «хорошо». Но Эриксон-то
прекрасно разбирается в ситуации, и поэтому он предостерегает клиентку: "Было бы
хорошо нам встретиться". Он говорит это с таким выражением, что проводит
рефрей-минг двусмысленного «хорошо» в четкое, не имеющее никакой сексуальной
окраски, банальное «хорошо». Для усиления эффекта Эриксон грозится и впредь
приходить в октябре – а ведь неизвестно, чего ждать от Октябрьского человека.
Правда, несмотря на это, клиентка позже опять допускает двусмысленность: "У меня
и мысли нет
назначать Вам свидание…" Здесь свидание, несомненно,
принадлежит к романтическим атрибутам, на сознательном уровне эта романтика
отрицается: «У меня и мысли нет…».
Если в моих умозаключениях есть хотя бы доля истины, можно лишь
восхищаться тем, с каким непревзойденным мастерством и виртуозностью Эриксон
пользуется информацией, полученной на самых различных уровнях.
1.44. Седьмой «визит» Февральского человека: «трансовое» письмо
и три значения
одного слова; фобия как выражение отношения к жизни;
как помочь клиентке в ее
развитии
Эриксон: (Как обычно, пожимает клиентке руку) Как поживаешь?
Клиентка: Прекрасно. Вы предупреждали, что еще вернетесь.
