 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
кладет конец всем нашим попыткам, я хотел бы сделать два замечания.
Во-первых, оно ничего не объясняет. Те же условия почему-то не привели к
развитию монотеизма у греков, которые наверняка были более одаренным
народом; их политеистическая религия попросту рухнула, уступив место взлету
философской мысли. В Египте монотеизм вырос (если мы правильно понимаем его
рост) как побочное следствие империализма; Бог был небесной проекцией
фараона, единолично управлявшего великой мировой империей. Политические
условия жизни евреев были наименее благоприятны для перехода от идеи
собственно национального божества к идее универсального повелителя
вселенной. Как мог этот крохотный и бессильный народ посягнуть на роль
любимца такого всесильного Бога? Таким образом, вопрос о происхождении
еврейского монотеизма останется без ответа, - разве что мы удовлетворимся
банальными словами о каком- то особом религиозном гении евреев. Но гений -
штука загадочная и ненадежная, поэтому призывать его на помощь можно лишь
тогда, когда все другие объяснения оказываются недостаточны. Во-вторых,
остается фактом, что еврейская история и ее хроники сами предлагают нам
объяснение, настойчиво намекая - и на сей раз в полном единодушии друг с
другом, - что идея единого Бога была дарована народу Моисеем. Если что и
противоречит правдоподобности этого факта, так лишь то, что священники,
переписывая библейский текст, приписали Моисею слишком многое. Они объявили
более поздние институты и ритуалы "моисеевыми" законами - с очевидной целью
повысить их авторитет. Тут, конечно, есть причины для подозрительности, но
для нас это вряд ли достаточно. Ибо, нам ясны, как день, более глубокие
причины такого преувеличения. Священники пытались таким способом неразрывно
связать свои времена с моисеевыми. Они хотели завуалировать как раз ту
особенность, которую мы признали самой поразительной в еврейской религиозной
истории - наличие разрыва между моисеевым законодательством и более поздней
еврейской религией; того разрыва, который поначалу был заполнен культом Ягве
и лишь постепенно был преодолен. Всеми имевшимися в их распоряжении
средствами священники пытались отрицать этот истинный ход событий, хотя его
историческая достоверность несомненна, тем более что даже библейский текст,
несмотря на всю его целенаправленную обработку, сохранил достаточно тому
подтверждений. Священническая версия ставила перед собой ту же цель, что и
превращение Ягве в Бога праотцев. Если учесть эти скрытые цели
священнического кодекса, трудно не согласиться, что монотеистическую идею
действительно дал евреям именно Моисей. Нам тем легче согласиться с этим,
что мы знаем, откуда сам Моисей взял эту идею, - деталь, которую еврейские
священники наверняка забыли.
Здесь можно спросить, что мы собственно выигрываем, возводя еврейский
монотеизм к египтянам. Ведь этим мы лишь отодвигаем проблему еще на один
шаг, нисколько не выигрывая в понимании истоков монотеистической идеи. Но
наша цель - не выиграть, а исследовать. А, постигнув подлинный ход событий,
мы, возможно, вдобавок кое-что еще и поймем.
2. Сокрытый период и традиция
Итак, я считаю, что идея единственного Бога, равно как и упор на Его
этических требованиях и отрицании всех магических церемоний действительно
были отличительными особенностями моисеевой доктрины, поначалу неуслышанной,
но постепенно, по прошествии длительного времени, возобладавшей. Чем
объяснить этот запоздалый эффект и где мы сталкиваемся с аналогичным
явлением?
Размышления говорят нам, что с такими явлениями мы встречаемся в
совершенно иной области, где они могут быть истолкованы более или менее
легко. Припомним судьбу всякой новой научной доктрины - например,
дарвиновского учения об эволюции. Поначалу она сталкивается с враждебным
отрицанием и яростно дискутируется в течение десятилетий; однако, уже
следующее поколение видит в ней великий шаг к истине. Сам Дарвин удостоился
почетного захоронения в Вестминстерском аббатстве. Этот случай не содержит
ничего загадочного. Новая доктрина порождает бурное эмоциональное
сопротивление. Оно подкрепляется рациональными аргументами, отрицающими
факты, на которых основано неприятное учение. Борьба мнений продолжается
