 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
BSRI стал предметом многочисленных научных споров, значительная часть которых касалась
комплексных методологических вопросов (Baldwin et al., 1986; Bem, 1979; Hargreaves et al., 1981; Kottke,
1988; Locksley & Colten, 1979; Lubinski et al., 1981; Marsh & Byrne, 1991; Pedhazur & Tetenbaum, 1979; Spens
& Helmrich, 1981; Taylor & Hall, 1982). Другие существующие инструменты измерения андрогинии:
Опросник личностных атрибутов (PAQ) (Spens, Helmrich & Stapp, 1974); Sex-Rep Instrument (Baldwin et. al.,
1986); Шкала ANDRO (Berzins et al., 1978); Шкала поло-ролевого поведения (Orlofsky et al., 1982).
Под удар попала даже сама концепция андрогинии (Ashmore, 1990; Sedney, 1989). Сама Бем (Bem,
1981, 1993) сокрушалась по поводу того, что концепция андрогинии подразумевает, что некоторые из
одобряемых качеств являются «мужскими», а некоторые «женскими», — ведь это в корне противоречит
нашему намерению уменьшить гендерную поляризацию. Многие психологи предлагают совсем
отказаться от терминов «мужественность» и «женственность», которые только укрепляют гендерные
различия и стереотипы (Betz, 1993). Спенс и Хельмрих (Spens & Helmrich, 1981) предложили вместо этих
терминов использовать следующие: инструментальность, что отражает способность к
самоутверждению и компетентность (ключевые аспекты традиционной мужественности), и
экспрессивность, представляющая качества, традиционно связываемые с женственностью, например,
забота, внимание к окружающим, эмоциональная экспрессивность и чувственность (Betz, 1993). В своей
книге (1993) Бем признается, что концепция андрогинии далека от реального положения дел: исходя из
нее, перемены должны произойти на личностном уровне, тогда как в действительности ликвидация
гендерного неравенства неизбежно потребует изменений в структуре общественных институтов. Другая
трудноразрешимая проблема кроется в возможной утрате позитивной социальной идентичности,
которую повлечет за собой сглаживание дихотомии мужского-женского. В главе 5 мы увидим, какую
пользу для нашей самооценки приносит сильная идентификация со своим полом и подчеркивание его
отличий от противоположного пола. Тем не менее мир, состоящий из людей, одновременно
инструментальных и экспрессивных, представляется мне заманчивым. Я соглашусь с Бем в том, что
андрогиния, несмотря на скрытые в ней проблемы, дает возможность построить картину утопии, где
человеку не нужно отказываться от тех своих качеств и моделей поведения, которые его общество
считает несоответствующими гендеру. Важность этой концепции также в том, что она дает осознать
одинаковую привлекательность качеств, традиционно считающихся женскими, и качеств, которые мы
привыкли считать мужскими. Это особенно важно в свете того, что мужские качества до настоящего
времени стараются представить более нормативными и желательными (ср.: Bem, 1993; Miller et al., 1991;
Tavris, 1992).
Заключительные замечания
В этой главе обсуждался круг проблем, связанных с ролью культуры в создании гендера, с
разнообразием путей, которыми передаются относящиеся к гендеру культурные нормы, а также с
мотивацией, которая заставляет нас соответствовать гендерно-ролевым ожиданиям культуры. Я отдаю
себе отчет в том, что вы, возможно, еще сопротивляетесь небиологическому пониманию природы
гендерных различий. Вы можете, например, разделять точку зрения социобиологов, таких, как Уилсон
(Е.O. Wilson, 1978).
По мнению социобиологов, различия в поведении мужчин и женщин образовались
естественным путем, а если точнее, то такие различия способствовали выживанию особей, что привело
к учащению их встречаемости в популяции. И действительно, судя по всему, разделение некоторых
видов труда по половому признаку в какой-то период истории имело значение для выживания. Как
справедливо отметили Уильямс и Бест (Williams & Best, 1986), свобода перемещения женщины была
ограничена, так как ей всегда было необходимо ухаживать за младенцами. Таким образом, раз уж
женщина оказалась «запертой в пещере», ей имело смысл взять на себя остальные заботы, связанные с
уходом за детьми и ведением домашнего хозяйства. В противоположность этому, для охоты и войны
требовались мобильность и сила, что сделало их соответственно занятиями мужчин.
Для группы в целом также было предпочтительнее, чтобы такими опасными делами занимались
