 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
— Вы должны чувствовать себя примерно так же, как ваша студентка. Хотя моя логика
кажется правильной, вы не думаете, что то, к чему она приводит, справедливо.
— Верно! Мне не нравится то, что вы говорите, и я чувствую себя осужденной и
неспособной доказать, что это неправильно. Разве я могу, обходить правила всякий раз,
когда мне этого захочется?
— Это как раз то, что вы сказали дальше студентке, верно? То, что вы ей сказали,
звучит примерно так: “Если я сделаю исключение для вас, потому что вам кажется, что у
вас уважительная причина, мне придется делать исключения для всех остальных, которые
тоже думают, что у них уважительные причины. Очень скоро правила потеряют всякий
смысл”. Что на этот раз является скрытым сообщением?
— О-ох! Мне не нравится все это, — скривилась она.
— Постарайтесь.
— Ну, полагаю, я говорила: “Я должна быть последовательной. Я не должна
подыгрывать любимчикам”.
— Кто ваш любимчик?
— Ох, ну, я не... То есть... Вы поняли, что я имею в виду. Я не могу применять правила
один раз так, а другой раз по-другому.
— Почему?
— Ну, что тогда за польза иметь правила?
— Кажется, вы говорите, что польза правил состоит в том, чтобы избавлять человека
от необходимости собственного суждения.
— Нет. Ну, в каком-то смысле, но...
— Я слышу, как вы говорите студентке примерно следующее: “Последовательность
важнее, чем человеческое понимание. Если я проявлю свою волю и проигнорирую правила
в вашем случае, я потеряю право выбора в будущем. Мое место займет прецедент”.
— О, мне это совсем не нравится! — Она замолчала, размышляя. — Я не верю в это,
или, может быть, верю, но не хочу взглянуть правде в лицо. Но в чем-то это верно. Я
злюсь и на вас, и на себя, и на всю систему. Может быть, мне нельзя быть деканом. Может
быть, мне следует...
— Погодите, Дженнифер, вам не нравится то, что вы привыкли думать о людях,
правилах и всех этих вещах. Но теперь вы просто хотите бросить все дело. Я не думаю, что
кто-то из нас может это сделать, и я слишком хорошо понимаю, что вы не можете
освободиться от тех чувств, которые делают вас настолько несчастной, что вы хотите
оставить работу.
— Мне не нравится то, что вы говорите. Вы мне нисколько не помогли. Думаю, вы
сделали все еще хуже. В следующий раз, когда у меня будет дисциплинарная проблема, я
буду еще более растеряна, чем всегда.
— Я не осуждаю вас за то, что вам это не нравится, Дженнифер... Однако думаю, вам
необходимо еще раз взглянуть на все это в целом. Вы можете подождать и рассмотреть
все это еще раз?
— Конечно. — Внезапно она превратилась в официального и безличного сотрудника
колледжа.
— Нет, Дженнифер, не так. Сейчас вы подавляете свои собственные чувства, точно так
же, как делаете это на работе. Вы пытаетесь вести себя как машина — точно так же, как в
своем кабинете пытаетесь быть эффективной дисциплинарно-административной машиной.
То, что вы отключаетесь и занимаетесь только внешней работой здесь, является причиной
проявления чувств, которые вас так беспокоят. То, что вы отключаете себя, только
усложняет все и не позволяет мне помочь вам.
— О, черт возьми, Джим. Я правда не знаю, что делать. Все, что мы делаем, в самом
деле расстраивает меня.
Я молча ждал. Я пытался выразить понимание и поддержку всем своим видом и позой,
но избегал вмешательства. Этот момент был моментом решающего выбора для
Дженнифер. У нее возникло интеллектуальное понимание своей зависимости от правил.
Сможет ли она, захочет ли вобрать в себя это понимание не только на интеллектуальном
уровне?
Дженнифер тоже молчала, но чувство, что внутри нее происходит нечто важное, было
сильным. Затем она произнесла:
