 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
совершенное и происходящее в каком-либо отрезке времени, хотя бы этим
отрезком была вся наша жизнь от рождения до смерти, есть, конечно,
несправедливость. В каждом отрезке времени, изолированном в себе, человек
не имеет ни полноты опыта, ни знания, ни достаточной широты кругозора,
которая делала бы его сознательно ответственным не на время, а на вечность.
Ответственность на веки веков за один момент времени существует лишь в том
случае, если этот момент не есть отрезок времени, а есть приобщение к
вечности, выход из времени. Вечное не может быть вмещено человеком ни в
каком отрезке времени, ибо оно означает выход из времени в вечность. Но
тогда проблема ставится совершенно иначе. Представить себе судьбу человека,
его эсхатологию в перспективе времени, переходящем в вечность, когда зо один
отрезок времени отвечают все времена, вечность, есть объективация
человеческой судьбы, выбрасывание ее изнутри вовне, из глубины на
поверхность. Это есть натурализация эсхатологии. Такая объективация и
натурализация свойственна традиционным эсхатологическим учениям. Время
нужно для вечности не в перспективе объективации, которая знает лишь
бесконечное время и не знает вневременной вечности, а в перспективе
углубления времени внутрь вечности. Это углубление и происходит в
мгновении, которое не есть уже отрезок времени и не может быть заменено
следующим мгновением, т. е. качественно своеобразно и неразложимо. Но
результат такого переживания мгновения не может быть объективирован в
будущее время, в бесконечное время. Возможно два отношения к времени:
переживание настоящего без всякой мысли и рефлексии о будущем и вечном и
переживание настоящего как вечного. Первое отношение ко времени
предполагает забвение, ослабление памяти, с которой связано существо
личности. Забыться в мгновении - так определяется иногда это отношение к
времени. При этом мгновение, в котором забываются, может совсем не
обладать особенной ценностью, оно может, например, означать, что человек
напился пьян или опьянен какой-либо страстью, менее всего вводящей в
вечность. Второе отношение ко времени означает преодоление болезни
времени, и оно вводит в вечность. Это не есть мгновение, в котором человек
забывается, - наоборот, это есть мгновение, в котором переживается особенная
полнота, в котором не забвение изолирует часть целого жизни, а память
освещает целое жизни, которое обладает полноценностью. Страх и ужас
будущего преодолевается легкомыслием и глубокомыслием. Переживание
греха и зла в каком-либо отрезке времени не есть переживание полноты и не
относимо к полноте человеческой судьбы, оно всегда есть переживание
частичное и оторванное, всегда изолирует часть от целого. Но именно ввиду
этой частичности и изолированности нет тут окончательного решения
человеческой судьбы. Мгновение, в котором создается зло, остается во власти
времени, оно не вводит в вечность, хотя бы эта вечность называлась адом.
Прошлое и будущее представляются нам фатальными лишь потому, что мы
объективируем время, что прошлое и будущее представляются нам объектами,
которым мы соподчинены. Но онтологически не существует такого
объективированного прошлого и будущего, оно "субъективно" и есть лишь
составная часть внутреннего существования. Традиционное учение о рае и аде
целиком находится во власти объективации.
Прошлое представляется нам детерминированным, и только о прошлом и
можно говорить, что оно детерминировано. Но детерминированность прошлого
есть объективация, выбрасывание вовне того, что совершается внутри. Когда
внутренние акты объективируются, они представляются нам
детерминированным рядом, эволюцией и пр. О будущем же совсем нельзя
