 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Помимо всего прочего в нас есть сознание наших чувств, что означает, что при нормальном
переживании эти чувства подчинены сознанию; сказать же наоборот, что мы располагаем чувст-
вом своего сознания, нельзя. Именно это более высокое положение сознания, в котором содер-
жится некое “включение” и одновременно подчинение чувств, представляет собой условие само-
определения и тем самым самообладания и самопринадлежности; условие для реализации дейст-
вия, для настоящего динамизма личности. Чувство собственного тела указывает на психосоматиче-
скую субъективность человека. Это происходит как бы “на глазах” у сознания, которое выполняет
отражающую и рефлективную функцию, вследствие чего вместе с процессом осознания проявля-
ются характерные для “я” индивидуализация и способность чувствовать, которые ощущают тело
как собственное, отличное от всех иных тел. Чувство тела позволяет человеку так глубоко проник-
нуть в собственную соматику, насколько это необходимо для самоопределения в действии и тем
самым для трансцендентности личности. По такому же образцу следует рассматривать и интегра-
цию личности в действии; в данном случае интеграция подобна нормальному ощущению собст-
венного тела, обусловленному чувством и сознанием. Все ошибки и изъяны, препятствующие
этому ощущения, необходимо рассматривать как явления дезинтеграции.
Ощущение собственного тела – это не единственная область, в которой чувства пронизывают
собой сознание, так же как чувство тела – это не единственная разновидность чувств. Человек чув-
ствует не только собственное тело, он также чувствует самого себя как целое, он чувствует то, что
определяет собственное “я” и его динамику. Кроме того, он чувствует мир как комплексный и
дифференцированный ансамбль существований, среди которых находится собственное “я” и с ко-
торым это “я” связано различными отношениями. То обстоятельство, что эти чувства пронизыва-
ют собой сознание, образует ощущение собственного “я” в мире, а также образует ощущение ми-
ра. Здесь прежде всего речь идет о том мире, который лежит в сфере чувств, а не обо всей действи-
тельности, не обо всем глобальном существовании, которое охватывает человеческий разум только
ему присущим способом. Благодаря своей характерной особенности, чувство – как эмотивный
факт – непосредственно связано с тем, что лежит в сфере чувств, хотя оно не полностью отрезано
от разумного содержания, то есть от всего того, чем живет человеческий разум в различных облас-
тях познания. Точное наблюдение за человеком противоречит слишком простой дихотомии, чтобы
сводить эмотивность исключительно к сфере чувств человека. Если мы обнаруживаем у человека
не только чувство собственного тела или тел вообще (к которым познание имеет доступ благодаря
чувствам), но и эстетическое, религиозное или нравственное чувство, то это свидетельство того,
что эмотивный элемент некоторым образом соответствует также и духовности человека, а не толь-
ко его чувственности.
Проблема эмотивности и непосредственно проблема того, какую познавательную функцию
выполняют различные чувства, интересует нас с точки зрения интеграции личности в действии.
Проявления чувств, их познавательная направленность, а также факт их проникновения в сознание
формирует в каждом человеке его индивидуальную способность чувствовать (Empfindsamkeit). Это
выражение в разговорном языке недостаточно детерминировано в своем значении; иногда его
путают с “восприимчивостью”. Мы попытаемся освободить термин “способность чувствовать” от
этой путаницы значений, чтобы обозначить характерное для человека своеобразие чувств и ощу-
щения. Эти чувства и это ощущение или сами представляют собой определенную познавательную
функцию, или по меньшей мере принимают участие в такой функции. Формулируя проблему та-
ким образом, попытаемся воздержаться от решения более значительных и комплексных проблем в
области психологии и теории познания. Эти проблемы обнаруживали себя в течение всей истории
философии и науки. Особенно они обнаруживают себя в связи с концепцией морального чувства
для нравственности и религии, а также в связи с концепцией чувства солидарности и эстетического
чувства. Эти концепции (а может быть, только формы выражении) показывают чувство как реаль-
ную составляющую отношения человека к сферам действительности, которых он не может кос-
нуться с помощью одних только чувств. Термин “чувство” указывает на конкретность познава-
тельной функции в данной области, а также ее интуитивность. Таким образом, это те своеобразные
черты чувственных качеств. Эти качества различны для отдельных чувств и их функций: в случае со
зрением и процессом видения речь идет о другом качестве, нежели в случае со слухом и процес-
сом слышания, а качество при чувстве осязания отличается от обоих предыдущих и т. д.
Ясно, что если в наших рассуждениях речь идет о способности чувствовать, то это не способ-
ность в узком смысле, то есть это не чувствительность зрения, слуха, осязания и т. п. Речь не идет
также о различных интенциональных направлениях человеческого ощущения, которые глубоко
укоренились в духовной жизни человека. Правда, сама способность чувствовать не указывает на
трансцендентность личности, на самоопределение и воздействие. Скорее, эта способность указы-
