 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
знания. Разум обозначает стоящую над чувствами, над эмотивной спонтанностью человека силу и
способность подчиняться истине о добром в решении и выборе.
Однако собственный смысл этой силы никоим образом не заключается в том, что она перечер-
кивает спонтанно пережитые ценности, даже если эта сила требует определенной дистанции к
спонтанно пережитым ценностям (речь идет о некоторого рода “дистанции истины”). Также мало
эта сила заключается и в том, что во имя “чистой трансцендентности” она отвергает эти ценности,
чего, по-видимому, требовали стоики и Кант. Аутентичное подчинение истине как принцип реше-
ния и выбора свободной человеческой воли, скорее, требует в сфере эмоций особой связи транс-
цендентности и интеграции. Мы уже констатировали, что и то и другое является дополнительными
аспектами, которыми объясняется комплексность человеческого действия. Особенно в сфере че-
ловеческой эмотивности оказывается необычайно важным, что речь идет об объяснении ком-
плексности, а не об упрощающем сведении.
Проделанный анализ достаточно осветил ту напряженность, которая наблюдается между спон-
танным динамизмом эмоций и воздействующей силой личности. Под конец нам стало ясно, какое
значение имеет эта напряженность на почве соотношения ценностей, которое существует между
чувством и понимающим отношением к истине. Настоящая интеграция в этой сфере предполагает
некоторое использование разума, а также предполагает отношение к объектам действия по прин-
ципу истины о добром, которое представляют собой эти объекты. Под таким углом зрения необхо-
димо также рассмотреть интегрирующую функцию добродетели или умения.
Напряженность между воздействующей силой личности и эмотивностью объясняется тем, что
динамика эмоций несет с собой направленность на некоторые ценности. Эта направленность носит
характер притягательной или отталкивающей силы- и только в первом случае можно говорить о
направленности на что-либо, во втором случае правильным будет противоположное. Эмотивная
направленность “на” что-либо обнаруживает определенную ценность, тогда как отталкивающая
сила, направленная “от” чего-либо, указывает на антиценность, на нечто злое. Так эмотивный ди-
намизм несет с собой спонтанную ориентацию, вводит в человека четкую, основанную на проти-
вопоставлении добра и зла систему, что подчеркивает Фома Аквинский в своей классификации
чувств. То, что человек эмотивно приводит себя в динамическое состояние и обращается к добру,
отворачиваясь от зла, – это не столько функция чувств или состояние взволнованности, сколько
глубочайшее основание человеческой природы, потому что эмоции в этой сфере следуют при-
родной ориентации, которая, как мы уже установили, выражается в импульсах. Конечно, на их
почве чувства в определенной сфере будут расщепляться между притягательной и отталкивающей
силами. Но прежде всего речь идет о характерном для человеческой природе стремлении к добру, а
не ко злу. Причем, проявляющаяся здесь притягательная и отталкивающая силы не сразу должны
быть определены в отношении предмета. Более подробное определение притягательной и отталки-
вающей сил есть задача и функция личности, то есть дело рассудка, который в процессе познания
формирует отношение человека к истине, в данном случае – отношение к истине о добре и зле.
И здесь отдельные чувства несут с собой особое спонтанное отношение эмоционального и
эмотивного характера. Вместе с чувством возникает воплощение или осуществление ценности или
антиценности. Так образуется более или менее четкий психический факт: под четкостью мы пони-
маем в том числе и силу переживания в сознании. Например, чувство любви, радости или сильного
желания притягательно ориентировано на добро, тогда как чувство ужаса, отвращения или – в дру-
гом смысле – чувство скорби ориентировано отталкивающе. Фома Аквинский справедливо обра-
щает внимание еще на одну специфическую черту чувств и состояний взволнованности, в которых
заметен элемент возбудимости; особенно характерным примером таких чувств является гнев –
фундаментальная отталкивающая эмоция, имеющая совершенно особое значение. И уже по-
другому эта специфика проявляется в эмоциональном переживании мужества. Мы уже упомина-
ли двоякую специфику человеческих эмоций, в которых доминирует то страстность, то возбуди-
мость. Но какая часть доминирует в эмоциональном переживании, притягательная или отталки-
вающая, – этот вопрос оказывается особенно существенным, если речь идет о том, что психиче-
ская субъективность человека ориентирована на добро, а не на зло. Именно на основании этой
ориентации, которая своими корнями уходит глубоко в стремление самой природы, развивается
напряженность между спонтанной эмотивностью этой природы и воздействующей силой личности
или самоопределения.
Структура самопринадлежности и самообладания личности осуществляется на основании раз-
личных способностей и умений. Эти способности или умения по своей сути направлены на то,
чтобы подчинить спонтанную эмотивность субъективного “я” самоопределению этого “я”. Таким
образом, они направлены на подчинение субъективности трансцендентной воздействующей силе
