 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Карен Хорни: «Самоанализ»
36
говорить не только своей откровенностью, но и очевидным отсутствием направления. Когда мы
обсуждаем какую-либо проблему, говорим о своих планах на конец недели, объясняем цену
товаров покупателю, мы стараемся как можно ближе придерживаться сути вопроса. Из
разнообразного потока мыслей, которые проносятся в нашем уме, мы склонны отбирать и
высказывать те, которые имеют отношение к данной теме. Даже когда мы разговариваем с
самыми близкими друзьями, мы отбираем, что сказать, а что опустить, причем часто этого не
сознавая. Что же касается свободного ассоциирования, то это попытка выражать все, что только
приходит на ум, не думая о том, куда это заведет.
Как и многие другие человеческие усилия, свободное ассоциирование может быть
использовано и в конструктивных целях, и в целях создания препятствий анализу. Если пациент
определенно настроен раскрыться перед аналитиком, его ассоциации будут полны смысла и
дадут обильную пищу для предположений. Если же пациент имеет веские причины «не
замечать» определенных бессознательных факторов, его ассоциации будут непродуктивными.
Эта «незаинтересованность» пациента может настолько возобладать, что реальный смысл
свободных ассоциаций обернется полной бессмыслицей. Результатом этого будет поток ничего
не значащих обрывков мыслей, которые являются не более чем пародией на истинную цель
свободного ассоциирования. Поэтому ценность свободных ассоциаций целиком зависит от того
душевного состояния, которым они продиктованы. Если речь идет о нацеленности на
абсолютную откровенность и искренность, о решимости вглядеться в суть своих проблем и
готовности открыться другому человеку, то тогда этот процесс вполне может служить цели,
которая, собственно, и ставилась.
В общих словах, эта цель заключается в том, чтобы дать возможность аналитику и
пациенту понять, как совершается психическая работа последнего, и благодаря этому понять
структуру его личности. Однако с помощью свободных ассоциаций можно выяснить и
конкретные вопросы — значение приступа тревоги, внезапной усталости, тех или иных
фантазий и сновидений, почему пациент чего-то не помнит, почему у него бывают внезапные
приступы обиды на аналитика, почему прошлым вечером в ресторане он почувствовал
тошноту, был бессилен с женой или косноязычен в дискуссии. Пациент должен постараться
заметить, что с ним происходит, когда он думает на эту конкретную тему.
Проиллюстрируем это на примере сновидения пациентки, которой, помимо прочего,
снилось, что кто-то украл у нее драгоценности. Я спросила ее, какие мысли приходят к ней в
связи с этим фрагментом сновидения. Первой возникшей ассоциацией было воспоминание о
горничной, которая в течение двух лет воровала в их доме вещи; пациентка смутно подозревала
горничную, припоминая беспокойное поведение той перед разоблачением. Второй ассоциацией
было воспоминание о детских страхах из-за цыган, которые воруют детей. Следующей была
таинственная история, связанная с кражей драгоценностей из венца святого. Затем она
вспомнила случайно услышанное замечание о том, что аналитики — вымогатели. Наконец она
пришла к тому, что что-то в сновидении напомнило ей кабинет аналитика.
Эти ассоциации, вне всякого сомнения, указывали на то, что сновидение имело
непосредственное отношение к аналитической ситуации. Замечание об
аналитиках-вымогателях позволяло предположить, что ее заботит оплата, но эта догадка
оказалась неверной, поскольку она всегда считала плату вполне разумной и справедливой. Не
было ли это сновидение реакцией на предыдущий аналитический сеанс? Она считала, что этого
быть не может, ибо покинула кабинет аналитика с явным чувством облегчения и
благодарности. Предыдущий сеанс анализа помог ей понять, что периоды апатии и вялости
являлись формой выражения разрушительной депрессии, что эти периоды она не воспринимала
так потому, что у нее не было чувства уныния. На самом деле она страдала и была уязвима
гораздо больше, нежели признавалась в этом себе. Она часто вытесняла неприятные чувства,
потому что считала себя обязанной играть роль человека с исключительно сильным
характером, который со всем может справиться. Ее облегчение было похоже на состояние
человека, который ценой огромного напряжения всю свою жизнь жил не по средствам и только
теперь наконец понял, что такой блеф был совершенно необязателен. Это чувство облегчения,
однако, было непродолжительным. Во всяком случае, ее вдруг осенило, что тот сеанс вызвал в
ней сильнейшее раздражение, повлекшее за собой расстройство желудка и бессонницу.
