 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
1
о достоверности
ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН
1. Коли ты знаешь, что вот это рука¹, то это потянет за собой и все прочее.
(Когда говорят, что такое-то предложение недоказуемо, конечно же, это не означает, что оно не
выводимо из других предложений. Любое предложение может быть выведено из каких-то других
предложений. Но эти последние могут оказаться не более достоверными, чем оно само.)
(Вспомним здесь шутливое замечание Ньюмена.)
2. Из того, что мне
— или всем
—
кажется, что это так, не следует, что это так и есть. Но
задайся вопросом, можно ли сознательно в этом сомневаться.
3. Скажи, например, кто-нибудь: “Я не знаю, рука ли это”,
—
ему можно было бы ответить:
“Присмотрись получше”. Такая возможность самоубеждения принадлежит языковой игре. Это
одна из ее существенных черт.
4. “Я знаю, что я человек”. Чтобы понять, сколь неясен смысл этого предложения, рассмотри его
отрицание. По крайней мере его можно было бы истолковать так: “Я знаю, что у меня
человеческие органы”. (Например, мозг, которого, впрочем, пока что никто не лицезрел.) А как
быть с таким предложением, как “Я знаю, что у меня есть мозг”? Могу ли я в нем сомневаться?
Основания для сомнения отсутствуют! Все говорит в его пользу, и ничто — против. Тем не менее
можно представить себе, что в случае операции мой череп мог бы оказаться и пустым.
5. Может ли предложение в конечном счете оказаться ложным, зависит от того, что признать для
него определяющим.
6. И все же может ли человек перечислить (как это делал МУР) то, что знает? Вот так сразу — я
полагаю, нет.
— Ибо иначе выражение “я знаю” получает неправильное употребление. А
кажется, будто в этом неверном словоупотреблении обнаруживается своеобразное и чрезвычайно
важное состояние духа.
7. Мой жизненный опыт свидетельствует, что я знаю или уверен, что вон там стоит стул или
находится дверь и т. д. — Например, я говорю другу: “Возьми стул вон там”, “Закрой дверь” и т.
д. и т. д.
8. Различение понятий “знать” и “быть уверенным” вовсе не имеет сколько-нибудь серьезного
значения, не считая тех случаев, где “я знаю” должно означать: я не могу ошибаться. В зале суда,
например, в каждом свидетельском показании вместо слов “я знаю” могло бы говориться “я
уверен”. Можно даже представить себе, что слова “я знаю” там запрещены. [Одно место в
Вильгельме Мейстере, где слова “ты знаешь” или “ты знал” используются в смысле “ты был
уверен”, ибо дело обстояло иначе, нежели он вроде бы знал. — Л. В.]
9. Так вот, удостовериваюсь ли я в жизни в своем знании того, что вот это рука (причем моя
рука)?
10. Я знаю, что здесь лежит больной человек? Бессмыслица! Я сижу у его постели, внимательно
всматриваюсь в его черты. — Так, выходит, я не знаю, что здесь лежит больной? Тут ни вопрос,
ни утверждение не имеют смысла. Как и фраза “Я здесь”, которую я все же мог бы использовать
в любой момент, представься подходящий случай. Что же, тогда “2 x
2=4” является, за
исключением определенных случаев, бессмыслицей, а не истинным арифметическим
положением? “2 x 2=4” — истинное предложение арифметики
— причем не “в определенных
случаях”, а “всегда”, хотя звуковые или письменные знаки “2 x 2=4” в китайском языке могли бы
иметь какое-то другое значение или же быть явной бессмыслицей. Отсюда ясно, что
предложение обретает свой смысл только в употреблении. А высказывание “Я знаю, что здесь
лежит больной”, будучи употреблено в неподходящей ситуации, кажется не столько
бессмысленным, сколько само собой разумеющимся, ибо довольно легко представить себе
соответствующую ему ситуацию, и потому предполагается, будто слова “Я знаю, что...” всегда
