 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
жильем и хоть маленькой, но зарплатой. Поначалу они наткнулись на
острую нехватку жилья: городские квартиры были переполнены (по две-три
семьи в одной комнате), а в избах, хатах, саклях по городским окраинам
много не расселишь. Спасло архитектурное изобретение: пятиэтажные
сверхдешевые дома из ротовых бетонных панелей, с облегченным
фундаментом, без лифтов, куда в «малогабаритную» квартиру из крошечных
комнат можно было втиснуть на 30 кв.м. две-три семьи по 5—6 человек в
каждой. И тогда поток переселенцев достиг 5—6 миллионов человек в год.
Каралась гиперурбанизация а вместе с ней — массовый переход от
Традиционного сельского к современному городскому образу жизни. В
первой половине 50-х гг. подавляющее большинство (2/3 населения) все еще
жило в деревне, под надежным прикрытием традиций, обычаев, нравов
семьи старого типа. К 70-м годам подавляющее большинство (более 2/3
населения) стало жить в городе, причем городской образ жизни стал быстро
распространяться и на деревню: неважно, где живет человек, главное — как
живет.
Это было, как если бы сельские жители с берегов Инда, Ганга или
Амазонки вдруг переселились на Бродвей в центре Нью-Йорка. Естественно,
возникли проблемы, которых не ожидали и к решению которых совершенно
не были готовы. Первой жертвой гиперурбанизации сделалась, конечно же,
семья — основа русской государственности. Есть русская пословица: рыба
гниет с головы. Перефразируя ее, можно сказать: общество начинает
загнивать с семьи. Особенно общество, на преимуществах семейного образа
жизни державшееся.
Началось с того, что молодежи стало трудно создать семью. Просто
найти подходящего брачного партнера. Раньше это происходило как бы
само собой. В деревне будущие женихи и невесты знали друг друга с
детства. Годами им твердили, какая невеста хороша и какой жених плох, кто
кому «ровня», какой должна быть добропорядочная семья и каким
нерушимым брак. Я в детстве слышал нравоучительный стишок: «Жена ведь
не кошка, не скажешь ей брысь! Уж лучше тогда, брат Лука, не женись!» И с
той поры не только я, но все мои товарищи по школе, без единого
исключения, неуклонно следуют этому завету. Наступали предбрачные
игры, хороводы-частушки. «Суженые», т.е. кому с кем суждено судьбой,
быстро шли к помолвке. Им казалось, что нравятся друг другу, что выбрали
друг друга. Им и в голову не приходило, что с ними была проведена почти
20-летняя пропагандистско-воспитательная работа, что их соответствующим
образом настроила сила общественного мнения окружающих и аккуратно,
неприметно подтолкнула друг к другу, стремясь к возможно более
гармоничным брачным союзам во имя крепости общества. Теперь эта сила
стала слабой. Социальный механизм бракосочетания расстроился и
миллионы потенциальных женихов и невест годами стали напрасно искать
друг друга. Очень быстро дело дошло до того, что два из каждых трех
молодых людей к 25 годам жизни так и не поспевали создать собственную
семью. Один из трех — к 35 годам. А дальше для общества уже не имеет
значения. Для общества, но не для людей. Миллионы новых и новых
трагедий одиночества каждый год!
Вы возразите: в чем тут трагедия? Подумаешь, в Стокгольме сегодня
больше 2/3 домохозяйств с одним человеком — и ничего. В Стокгольме —
да. В Москве — нет. А в среднем российском городе — тем более. Здесь еще
