 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
момент могло закончиться тюрьмой. Мы детальнее остановимся на этом
сюжете в соответствующей лекции. Ныне «теневая» экономика почти
полностью легализована, опасность тюрьмы исчезла, и вызывающая
роскошь вайшиев на фоне прогрессирующего обнищания шудр становится
важным фактором дестабилизации общества.
В заключение нашего обзора основных каст советско-российского
общества надо сказать несколько слов о любопытной судьбе парий —
колхозных и совхозных крестьян. Их судьбе трудно было позавидовать даже
шудрам. Как уже упоминалось, их заставляли трудиться либо даром, либо за
зарплату, почти наполовину меньшую, чем средняя зарплата шудр, так что
без своего приусадебного участка им грозила голодная смерть. Им
приходилось сооружать и ремонтировать примитивное сельское жилье на
свои собственные средства, а не получать его даром, как шудрам. У них
были еще более серьезные проблемы со всеми промышленными товарами и
еще более скудное питание, чем у шудр, еще более убогое медицинское
обслуживание и еще более убогие возможности образования детей,
проведения отпуска, поездок в другие населенные пункты (на выбор:
несколько часов ожидания переполненного автобуса, открытый кузов
попутного грузовика или, в лучшем случае, велосипед). Казалось, их
обездолили вчистую. Казалось, от такой судьбы разбежались все, кто мог, и
в тысячах деревень на сотни километров вокруг остались почти одни
старики. Одна такая рукотворная «полупустыня» образовалась даже по обе
стороны 600-километровой железнодорожной и автомобильной магистрали
Москва — Петербург. Теперь ее вновь предстоит заселять.
Но вот колесо фортуны повернулось. Пресс налогов и реквизиций
ослаб вместе с государством, и бывшие парии быстро догнали шудр по
части съестного и количества рублей. Все более значительное число их
догоняет вайшиев в качестве поставщиков на рынок дорогостоящих
продуктов. Конечно, это несколько тормозит, но не приостанавливает отток
молодежи из села. Уже успел сложиться прочный стереотип: в деревне ты
всегда останешься парией, а в городе сразу превратишься в шудру и, если
повезет, может быть, даже в вайшия или низшего кшатрия.
Ныне судьба бывших парий полностью зависит от судьбы сельского
хозяйства. Фермерство пока еще слишком слабо, чтобы прокормить страну
(всего лишь порядок нескольких десятков тысяч малоэффективных хозяйств
вместо необходимого порядка нескольких миллионов высокоэффективных).
Приходится полагаться на колхозы и совхозы (под новыми
наименованиями), но если полагаться только на них — значит, постоянный
дефицит съестного и постоянная зависимость от импорта продовольствия на
всем протяжении грядущих десятилетий. 3,5 млн. «агрокшатриев» (сельских
чиновников) прямо заинтересованы в сохранении колхозно-совхозного
статус-кво и делают все возможное, чтобы задушить фермерство в
зародыше. Но жизнь берет свое. Каждый год умирают миллионы стариков,
на самоотверженном труде которых десятилетиями держались колхозы и
совхозы. И либо им на смену должны прийти фермеры, гордые своей
независимостью и достойные зависти, либо страна превратится в гигантское
Сомали, полностью зависящее от грузовиков с продовольственной помощью
ООН. Правда, Россия, как известно, в сотню раз больше Сомали и ее вряд ли
сможет прокормить ООН или любая другая международная организация.
