 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сожалению, никто до тех пор не догадался установить «тихие
репродукторы» в салоне автобуса, троллейбуса, трамвая, пригородной
электрички — это средство передвижения для подавляющего большинства
граждан бывшего СССР). Увы, во всех остальных случаях оно не
выдерживает конкуренции с ТВ. И не столько по содержанию передач,
сколько по справедливости пословицы: лучше один раз увидеть, чем сто раз
услышать (пусть даже то же самое).
Дело в том, что создатели каждой радиопрограммы упорно стремятся
вещать «на всех» — пусть даже «на всех детей» или «на всю молодежь».
Цель всюду одна — максимально расширить аудиторию. А результат
достигается противоположный. Меня, например, совершенно не интересуют
спортивные новости, сводки погоды за пределами родного города, для меня
не существует современного искусства ни в какой его разновидности, и я не
терплю болтовни за пределами «чистой» информации. Любая реклама в
стране, где подавляющее большинство не в состоянии купить
рекламируемое, приводит в ярость. Другой, напротив, готов хоть час
слушать, где, какая в мире погода, кто у кого, с каким счетом выиграл или
проиграл, признает только рок-музыку. А московские программы, которые
наиболее устойчиво принимаются отечественными радиоприемниками,
вещают разом на того и на другого — в результате мы оба дружно
выключаем их. А иногородние и тем более зарубежные программы, во-
первых, принимаются гораздо хуже, во-вторых, рассчитаны на иную
аудиторию. И радио вот уже почти полвека находится на периферии
общественной жизни.
Первое место среди средств массовой информации и учреждений
культуры вот уже более сорока лет прочно занимает ТВ. На него, как на
глаза в органах чувств человека, приходится до 90% получаемой советским
человеком информации. Но если во всем мире изо всех видов искусств
скучнейшим было и остается телеискусство (именно это обстоятельство
сохраняет жизнь прессе, театру, кинотеатру и прочим учреждениям
культуры — иначе они давно погибли бы), то в СССР оно стало
скучнейшим, так сказать, в квадрате. Причина: узость выбора и монополия
каждого из имеющейся полудюжины телеканалов, а в подавляющем
большинстве населенных пунктов страны — всего двух-трех каналов.
Всякая монополия, как мы уже говорили, означает загнивание, и ТВ не
является исключением из этого правила.
В 1992 г. советское ТВ, которое, как и все советское, никуда не делось
с распадом СССР, казалось, нашло себя. Мексиканский сериал «Богатые
тоже плачут» целый год почти каждый день приковывал к себе внимание
почти всей сотнемиллионной телеаудитории бывшего СССР. Люди бросали
работу (впрочем, это не редкость), доярки бросали доить коров, матери
оставляли временными сиротами своих грудных детей, республики
забывали о военных действиях, политики — о своей грызне, главных героев
фильма в лице приезжавших исполнителей чествовали на уровне
национальных героев. И все потому, что был найден «ключ» к
телеискусству в расчете на определенную аудиторию: возможность
сопереживания с героями в понятных каждому житейских передрягах, да
еще с чувством собственного превосходства (из-за непритязательности
сюжета), да еще с изрядной долей сентиментальности, к чему всегда
начальство и «деятели культуры» неоправданно относились свысока.
