 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
конфликтов в нашей стране, то, по крайней мере, выявляли и описывали противоречивые
механизмы психологии межгрупповых, в том числе межэтнических, отношений. Кроме
этого, критика зарубежных этнопсихологических концепций, составляющих
значительную долю западных исследований в области национально-этнических
отношений, не имела в изданиях советских психологов столь идеологизированного
характера. В этом аспекте следует прежде всего назвать работы В. С. Агеева, Г. М.
Андреевой, И. С. Кона, С. К. Рощина, Г. У. Солда-товой, В. А. Соснина, П. Н. Шихирева,
А. К. Уледова и др. В постсоветский период многие из представителей психологического
знания в этнологии внесли ценный вклад в развитие этнической конфликтологии, в
исследование динамики этнических конфликтов, выработку мер по снижению
этноконфликтной напряженности и постконфликтной реабилитации.
В-четвертых, это сформировавшееся со второй половины 1980-х гг. и в 1990-е гг.
достаточно мощное социолого-политологическое направление в отечественном
обществознании. Многие из тех, кого можно отнести к этой научной традиции (А. А.
Гусейнов, А, В. Дмитриев, А. И. Дороченков, Ю. Г. За-прудский, А. Г. Здравомыслов,
В.Н.Иванов, Б.И.Краснов, В.И.Кудрявцев, Л. И. Никовская, Э. А. Наин, Е. И. Степанов, С.
А. Эфиров), отводили если не главное, то значительное место в своих работах изучению
этнических конфликтов.
В-пятых, это большая группа ученых в различных регионах Российской Федерации,
прежде всего в регионах повышенной этнической конфликтности. В таких регионах
сформировались школы и направления, функционируют лаборатории и центры, издается
немало научной литературы. Специфика региональных этноконфликтологических школ
заключается прежде всего в более тесной интеграции ученых различных направлений и
достаточно устойчивой связи с региональными управленческими структурами. К
сожалению работы этой группы отечественных этноконфликтологов, как правило,
известны в основном лишь в своем регионе, но их влияние на научный процесс в кон-
кретном регионе зачастую не ниже, а выше, чем известных столичных авторов. В целом
же, необходимо отметить выраженный «москвацентризм» в развитии
этноконфликтологического знания: специалисты из регионов нередко рассматриваются в
московских научных центрах скорее как поставщики эмпирической информации, нежели
как равноправные партнеры по научному поиску.
Поскольку я сам принадлежу к региональному научному сообществу, могу отметить
следующее. Что касается эмпирического материала, московские ученые владеют им не
хуже, а нередко лучше, чем региональные исследователи, Объясняется это двумя
причинами. Во-первых, большинство региональных исследователей являются
преподавателями вузов, и основную долю их рабочего времени поглощает учебная работа,
объем которой год от года возрастает, Во-вторых, региональные исследователи в
большинстве случаев хорошо знают материал именно по тому субъекту Российской
Федерации, в котором живут, взаимодействуют с органами государственной власти
только одного субъекта РФ и гораздо меньше знают о процессах в соседних республиках,
краях и областях.
Но, с другой стороны, участвуя в многочисленных конференциях и семинарах разного
уровня совместно с московскими коллегами, я неоднократно убеждался в том, что сам
факт проживания и работы в этноконфликтном регионе существенно влияет на
адекватность восприятия ситуации. Московские коллеги как бы знают, но не чувствуют
проблем регионов, многие тезисы их выступлений и публикаций по этническим
проблемам в регионах вызывают по меньшей мере недоумение.
Но, тем не менее, становление отечественной этнической конфликтологии в целом
состоялось, и эта научная дисциплина уже занимает свое место и в структуре научных
исследований, и в учебном процессе.
3. Теоретические проблемы современной этнической конфликтологии
В качестве основной теоретико-методологической проблемы современной этнической
