 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
48
Та же самая «алхимическая» среда устанавливается и в ситуациях «групповой терапии». Ее
нынешнюю популярность в американской психиатрии опять-таки нельзя интерпретировать в
терминах простой экономической рациональности. Групповая терапия имеет свои
социологические основания в абсолютно корректном понимании того, что групповое давление
эффективно влияет на принятие индивидом нового зеркального Я-образа, который выстраивается
перед ним группой. Социолог Ирвинг Гофман дал яркое описание подобного давления в
условиях психиатрической больницы, в результате чего пациенты отдают свое существование
«на откуп» психиатрической интерпретации, конституирующей общую систему координат для
работы «терапевтической» группы.
Этот процесс имеет место и там, где нужно «сломить» целую группу индивидов и заставить
их признать новое самоопределение. Так происходит в первые месяцы обучения призывников в
армии; еще более интенсивно - при подготовке профессиональных военных, например в военных
академиях. То же самое практикуется в процессе идеологической обработки и «воспитания»
кадров для тоталитарных организаций типа СС у нацистов и эли ты Коммунистической партии.
Веками подобные вещи проделы вали над монастырскими послушниками. В последнее время эта
техника доведена до научной точности в методах «промывания мозгов», которые применяет
против своих заключенных тайная полиция в тоталитарных организациях. С социологической
точки зрения, насильственный характер подобных процедур по сравнению с общепринятыми в
обществе ритуалами, обрядами «новообращения» может быть объяснен чрезвычайно высокой
степенью радикальности изменений самоидентификации, а также функциональной
необходимостью в таких случаях обеспечить стопроцентную защиту достигнутых результатов от
дальнейшей «изменчивости».
Ролевая теория, доведенная до логического завершения, дает
нам нечто большее, чем
удобный инструмент для стенографического отчета о различных видах социальной деятельности.
Она дает
нам социологическую антропологию, т.е. видение человека, базирующееся на его
существовании в обществе. Это видение показывает нам, что человек играет драматические роли
в грандиозной пьесе общества, и, говоря социологическим языком, он есть те маски, которые он
должен носить, исполняя свои роли. Человеческая персона также предстает теперь в
драматическом контексте, в полном соответствии с театральной этимологией (personal -
специальный термин, обозначавший актерские маски в античном театре). Персона-личность
понимается как репертуар ролей с соответствующими идентификациями. Ранг индивидуальной
личности-персоны измеряется числом ролей, которые она умеет играть. Теперь персональная
биография предстает перед нами как непрерывная последовательность театральных
представлений, сыгранных перед различными аудиториями, порой с поразительной переменой
костюмов, и всегда требующих от актера быть тем, кого он играет.
Такой социологический взгляд на личность подвергает гораздо более радикальному, чем
многие психологические теории, сомнению то, что мы обычно думаем о себе, и прежде всего
одно из
самых дорогих нашему сердцу предположений о непрерывности
нашей личности. С
социологической точки зрения, социальная личность не есть некая устойчивая данная сущность,
переходящая от одной ситуации к другой. Она, скорее, представляет собой процесс постоянного
порождения и перепорождения в каждой социальной ситуации - процесс, связываемый воедино
тонкой нитью памяти. Сколь тонка эта нить, мы видели при обсуждении проблемы
переосмысления прошлого. Внутри понимаемой
таким образом структуры нельзя найти что-то
устойчивое даже в
бессознательном - средоточии «реального» содержания личности, ибо мы
видели, что предполагаемое бессознательное является
таким же социальным продуктом, как и
так называемое Я-сознательное. Иными словами, человек не является еще и социальным
существом, он социален во всех аспектах своего бытия, доступного эмпирическому
исследованию. Вот почему в рамках социологического рассуждения на вопрос, кто есть
«реальный» индивид в этом калейдоскопе ролей и идентичностей, можно ответить лишь простым
перечислением ситуаций, в одних из которых он одно, а в других - другое.
Теперь ясно, что подобные трансформации не могут происходить ad infinitlimT и что
некоторые трансформации легче, чем другие. Индивид так привыкает к своему набору
самоидентификаций, что даже при изменении социальной ситуации с трудом приспосабливается
к новым, направленным на него ожиданиям. Об этом ясно свидетельствуют трудности, которые
