 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
49
испытывают здоровые и в недалеком прошлом весьма энергичные люди, когда они бывают
вынуждены оставить свое занятие и уйти на пенсию.
Способность личности к трансформации зависит не только от социального контекста, но и
от степени привыкания к прошлым идентификациям, а также от некоторых генетически
заложенных черт. Последние замечания мы сделали во избежание излишней радикализации
нашей позиции, и они не умаляют существенно той прерывности личности, которая была
вскрыта социологическим анализом.
Наша не слишком педагогичная антропологическая модель чем-то напоминает
конструкцию раннебулдистской индийской психологии, сравнивавшей личность с длинной
вереницей свечей, каждая из которых загорается от последнего всполоха предыдущей.
Буддистские психологи использовали этот образ в противовес индуистскому учению о
переселении душ, подразумевая, что не существует никакой субстанции, которая переходила бы
от одной свечки к другой. Этот образ очень хорошо подходит и к современной
антропологической модели.
Из сказанного может сложиться впечатление, будто между обычными людьми и теми, кто
страдает, как говорят психиатры, «раздвоением личности», нет существенной разницы. Если бы
кто-то вздумал настаивать на слове «существенной», то социолог мог бы согласиться с данным
утверждением. В действительности разница заключается в том, что «нормальные» люди (т.е. те,
кого общество признает таковыми) испытывают очень сильное давление к соблюдению
согласованности между различными ролями, которые они играют, и теми идентификациями,
которые им сопутствуют. Это давление исходит как извне, так и изнутри. Представлять себя
вовне как хотя бы относительно устойчивое единство нас заставляют те другие, с которыми нам
приходится играть в социальные игры и от признания которых зависит наша собственная роль в
игре. Некоторая непоследовательность допускается, но если исчерпать определенный запас
терпения, то общество может лишить индивида своего признания и определить его состояние как
моральное или психическое отклонение.
Так, общество может разрешить индивиду быть повелителем на работе и рабом дома, но не
разрешит ему выдавать себя за блюстителя порядка или носить одежду, предназначающуюся
противоположному полу. Ради соблюдения установленных правил маскарада индивиду иногда
приходится прибегать к сложным маневрам, чтобы четко отделить одну роль от другой.
Появление жены
во время совещания директоров может поставить под угрозу роль
управляющего в офисе, а исполнять роль балагура в компании
будет труднее при появлении
кого-нибудь из другого круга, где за
вами закрепилась репутация человека, который если и
открывает
рот, то только для того, чтобы положить туда что-нибудь. Возможностей для
подобного ролевого разделения становится все больше в нашей современной городской
цивилизации с ее анонимностью и средствами быстрого передвижения, хотя даже здесь
существует опасность наложения несовместимых Я -образов, которые могут неожиданно
столкнуться друг с другом и поставить под угрозу всю мизансцену. Присутствие в перерыве за
чашкой кофе жены и секретарши может вызвать у босса конфуз из-за столкновения его
«домашнего» Я -образа с «рабочим». В таком случае ему наверняка потребуется психотерапевт,
чтобы собрать Шалтая- Болтая вместе.
Существуют и внутренние побуждения к непротиворечивости, основанные, возможно, на
глубинной психологической потребности воспринимать себя как некую целостность. Даже
участник современного городского маскарада, которому постоянно приходится играть
несовместимые роли, может ощущать внутреннее напряжение, несмотря на все его умение
успешно справляться с внешним давлением посредством тщательного разделения определенных
мизансцен. Во избежание связанного с этой операцией беспокойства люди обычно производят
разделение и в сознании, и в поведении. Конечно, тем самым мы не хотим сказать, что
идентификации, противоречащие принятым, «вытесняются» в некое «бессознательное»,
поскольку в рамках нашей модели мы имеем все основания с подозрением относиться к
подобным концепциям. Скорее происходит сосредоточение внимания только на той конкретной
идентификации, которая, так сказать, запрашивается в данный момент. Другие идентификации
забываются на то время, пока длится действие. Иллюстрацией этого процесса могут служить
случаи отделения в сознании социально неодобряемых сексуальных или сомнительных с мораль
ной точки зрения действий. Тот, кто практикует, скажем, гомо сексуальный мазохизм, тщательно
