 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
убедительным, да с ним и спорить невозможно, он весь состоит из постулатов. А если к тому
же он опирается на силу доллара и дубинок ОМОНа, то диалога и быть не может. Не
вдаваясь в спор, скажу просто, что и мировоззренчески, и методологически неолиберализм
означает страшный регресс по сравнению с тем, чего достигла человеческая мысль к
середине ХХ века. Посмотрите хотя бы сегодня, насколько убоги и непродуктивны
представления нынешних неолибералов о терроризме – сложном, неравновесном явлении,
атаке хаоса на устойчивый порядок. Какой откат по сравнению с тем, что знали уже древние
греки, а потом Достоевский и Грамши.
Глава 12. Уход от фундаментальных вопросов
Поражение рационального сознания во время перестройки выразилось в важном
явлении – настойчивом уходе от постановки и осмысления фундаментальных вопросов. Это
было неожиданно видеть у образованных людей. Для интеллигенции в перестройке как
будто и не существовало неясных фундаментальных вопросов, не было никакой
возможности даже поставить их на обсуждение.
Можно даже сказать шире. Нынешняя смута замечательна тем, что заключен как бы
негласный договор: не ставить не только фундаментальных, но и вообще трудных вопросов,
уже не говоря о том, чтобы отвечать на них. Депутаты не задают таких вопросов
правительству, избиратели депутатам, читатели газете и т.д. И ладно бы только публично не
задавали вопросов, но этого, похоже, не делается и между близкими людьми и даже про себя.
Этот отказ интеллигенции от выполнения едва ли не главной своей интеллектуальной
функции сразу нанес обществу огромный урон. Особенно разрушительно принижение
проблем в моменты кризисов, когда люди не спорят по мелочам, а нуждаются в том, чтобы
поставить и обсудить главные, ключевые вопросы. Вспоминая годы перестройки, надо
сказать, что простонародье искало помощи интеллигенции в том, чтобы сформулировать
главные вопросы, но “мыслители” именно к этим вопросам оказались глухи и равнодушны.
Уже поэтому большинство умозаключений относительно наших общественных
проблем приводило к ложным или малозначимым выводам. Эти выводы или представляли
собой чисто идеологический продукт, вытекающий из веры в очередную доктрину, или были
оторваны от реальности и служили лишь для манипуляции массовым сознанием.
Прежде всего, уход от фундаментальных вопросов выражался в отказе от определения
категорий и их места в иерархии. Это приводило к смешению ранга проблем, о которых идет
речь. Причем как правило это смешение имело не случайный, а направленный характер – оно
толкало сознание к принижению ранга проблем, представлению их как простого, очевидного
и не сопряженного ни с каким риском улучшения некоторой стороны жизни. Проблемы
бытия представлялись как проблемы быта.
Обыденным явлением стало равнодушие к фундаментальному различию векторных и
скалярных величин. В том типе мышления, что был сформирован перестройкой, из
рассуждений практически полностью была исключена категория выбора. Проблему выбора
пути подменили проблемой технического решения. Говорили не о том, “куда и зачем
двигаться”, а “каким транспортом” и “с какой скоростью”.
В.В.Путин во время президентских выборов 2004 г. не стал участвовать в дебатах,
отвечать на прямые вопросы и излагать свою программу. Расчет политтехнологов был
прагматичен и рассчитан на короткую перспективу: умолчание и недоговоренности
позволяют людям культивировать надежды и “домысливать” тайные планы В.В.Путина. Так
возникает харизматический образ вместо укрепления рационального сознания массы и
гражданского чувства. В перспективе, напротив, эта тактика обходится дорого – крах
ложных надежд ослабляет общество, и кредит доверия к власти с каждым разом
сокращается. Конечно, власти труднее иметь дело с реалистично мыслящими гражданами,
зато на них можно опереться.
Определить главный вектор “проекта Путина” – значило бы создать более достоверную
