 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
России в целом составил 33 случая на 100 тыс. человек! Если следовать логике этих авторов,
придется сделать вывод, что ядерные испытания очень полезны для здоровья.
В действительности цифры, приведенные авторами журнала, ни о чем не говорят
–
слишком много факторов влияют на заболеваемость. Но читатель воспринимает сообщение в
идеологическом контексте , а общий смысл всей публикации заключается в том, что
ядерными испытаниями правительство СССР губило свой народ. И ради этой пошлой
манипуляции сознанием подрывается культура количественной аргументации. Как не
стыдно главному редактору журнала члену-корреспонденту РАН Б.Г. Юдину, с которым я
проработал в одном институте много лет.
Уж если брать заболеваемость злокачественными новообразованиями за критерий
отношения государства к людям, то написали бы, что всего за пятилетие реформ, с 1993 по
1998 г., прирост этой заболеваемости составил в РФ 26 случаев на 100 тысяч – вдвое больше,
чем за последнюю советскую пятилетку.
Число, служащее индикатором, показателем состояния системы, всегда встроено в
более или менее широкий контекст, который и насыщает это число смыслом. Обеднение
контекста видоизменяет “структуру” смысла, а после некоторого предела может и
совершенно исказить ее. Ради достижения нужного идеологического эффекта во время
перестройки широко применялся общий прием “отключения рациональности” –
изъятие из
реального контекста . Это приняло столь широкий характер, что нанесло сильный удар по
всей культуре “количественного мышления”. Применяя меру для оценки того или иного
общественного явления и устраняя при этом реальный контекст с заменой его на
идеологический, авторы сообщений разрушали пространственно-временные координаты и
опорные точки, вне которых число превращалось в инструмент манипуляции.
Один из важнейших стереотипов, которые с 60-х годов вырабатывала (с помощью
“профессионалов”) и вбивала в массовое сознание наша либеральная интеллигенция, гласил
о “неэффективности” колхозно-совхозной системы сельского хозяйства. Важным элементом
этого стереотипа был тот факт, что в сельском хозяйстве США занято всего 3 млн. человек, а
в СССР – 20 миллионов. Какой ужас, какое отставание! Надо ликвидировать колхозы и
превратить колхозников в фермеров, как в США.
Вся структура этого стереотипа настолько противоречит логике и здравому смыслу, что
эту интеллектуальную конструкцию надо считать нашим национальным позором. Поделом
мы жрем сейчас “ножки Буша”! Но наш предмет сейчас – величины , приведенные в качестве
аргумента.
Итак, число работающих в сельском хозяйстве . Что сравнивается в данном
стереотипе? Два элемента разных систем, причем эти элементы вырваны из системного
контекста. Стоит задуматься всего на минуту, и почти каждому станет очевидно, что нельзя
сравнивать только число “занятых в поле”, как в армии нельзя учитывать только “бойцов”.
Надо брать и всех тех, кто “обслуживает” пахаря, обеспечивая его средствами производства,
переработки, хранения и доведения продукта до прилавка. Многие функции, которые в
СССР выполнялись непосредственно в колхозе, на Западе отделены от фермера и возложены
на специализированные фирмы. Велика ли разница между числом занятых в этих элементах
“агропрома” в СССР и США? Она огромна.
Для США в 1982 формула структуры персонала была такой: А = В + 7В, где А – общее
число занятых в агропроме, В – число занятых в сельском хозяйстве. Для СССР середины
80-х гг. эта формула такова: А = В + 0,57В. То есть, в США на одного “пахаря” работало 7
человек помощников вне фермы, а в СССР на одного колхозника – 0,57 человек197. Не
будем уж поминать, что на американцев, в том числе фермеров, работают на каждого 4
человека в “третьем мире” (а на сезонные работы по уборке урожая прибывают миллионы
мексиканцев).
В 1987 г. в СССР в сельском хозяйстве было занято 21 млн. человек, а в США 3,1 млн.
Это значит, в соответствии с приведенными выше формулами, что в агропроме СССР
работало 33 млн. человек, а в агропроме США 24,8 млн. человек. Это примерно равные доли
