 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
провал, скорее, закрывается, чем углубляется. Однако усиливается давление на массовое
сознание самого бытия «цивилизации трущоб». Мы переживаем эпоху столкновения
противодействующих процессов, многие из которых находятся вблизи от критических точек.
Глава 27. Мышление интеллигенции и поддержка экономической
реформы
В России делается или как минимум декларируется попытка вместить ее хозяйство и
государственность в структуры либеральной экономики и государственности («вернуть в
лоно цивилизации»).
А.Н.Яковлев, ратуя перед выборами в июне 1996 г. за Ельцина, похвастался, обращаясь
к интеллигенции: «Впервые за тысячелетие взялись за демократические преобразования.
Ломаются вековые привычки, поползла земная твердь»258. Что поползла, мы и сами
замечаем. Важно, что «архитектор перестройки» и идеолог ельцинизма открыто признал:
объект уничтожения – вовсе не коммунизм, не краткий миг советской власти. Рушат
тысячелетнюю Россию . Народ не просто ввергают в бедность, – ломают его вековые
привычки, из-под ног выбивают земную твердь.
А.Д.Сахаров в “Предвыборной платформе” в феврале 1989 г. в первом пункте прямо
декларировал как цель смену всей экономической основы жизнеустройства: “Ликвидация
административно-командной системы и замена ее плюралистической с рыночными
регуляторами и конкуренцией… Свободный рынок рабочей силы, средств производства,
сырья и полуфабрикатов»259.
Речь здесь идет о смене общественного строя, причем радикальной («ликвидация», а не
реформирование). В основу нового общества предлагается положить конкуренцию, а не
сотрудничество – то есть, имеется в виду вовсе не «социализм с человеческим лицом», не
«конвергенция» и даже не социал-демократия шведского типа, а именно «дикий капитализм»
(как пишут либеральные философы, «палеолиберализм»). Свободный рынок рабочей силы!
Даже без профсоюзов, коллективных договоров и трудового законодательства.
Интеллигенция, которая аплодировала Сахарову, получила от него совершенно ясную и
четкую программу, так что ее аплодисменты означали одобрение этой программы – утопии
дикого капитализма в уже индустриальной России260. Так эти аплодисменты и
воспринимались.
Какие только метафоры не придумывали, чтобы подавить в людях сомнения и вопросы.
Вот пример: «Перед Россией стоит историческая задача: сточить грани своего квадратного
колеса и перейти к органичному развитию… В процессе модернизаций ряду стран второго
эшелона капитализма удалось стесать грани своих квадратных колес… Сегодня, пожалуй,
единственной страной из числа тех, которые принадлежали ко второму эшелону развития
капитализма, и где колесо по-прежнему является квадратным, осталась Россия, точнее
территория бывшей Российской империи (Советского Союза)»261. И эта претенциозная муть
– в элитарном журнале Академии наук.
Проект этот по глубине несопоставим с революцией Октября 1917 года. Строго говоря,
Октябрьская революция в некотором смысле была «реставрацией» после того, как в Феврале
кадеты пустили революцию по буржуазно-либеральному пути.
Этим и объясняется переход на сторону красных большого числа видных российских
консерваторов и массовый переход рядовых членов Союза русского народа
(«черносотенцев»). Сергей Булгаков в своем трактате «На пиру богов», в котором он
«моделировал» расстановку социальных сил в революционной России, представил этот
взгляд в рассуждениях Генерала: «Уж очень отвратительна одна эта мысль об окадеченной
„конституционно-демократической“ России. Нет, лучше уж большевики: style russe, сарынь
на кичку! Да из этого еще может толк выйти, им за один разгон Учредительного собрания,
этой пошлости всероссийской, памятник надо возвести. А вот из мертвой хватки господ
кадетов России живою не выбраться б»262.
