 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
следующее: положение тождества мыслимо совершенно независимо от того, существует ли
что-нибудь или кто-нибудь, или нет. Оно далее обозначает: если есть какое-нибудь А (все
равно, существует ли какое-либо А или нет), то уже во всяком случае правильно будет
утверждать, что А=А. Этим самым бесповоротно дается определенная позиция, какое-то
бытие, а именно А =А, хотя вопрос о самом существовании А весьма проблематичен.
Положение А = А утверждает таким образом и что нечто существует, но это существование
именно и является нормою сущности. Мы не согласны с Миллем, который говорит, что это
положение взято из эмпирического мира, что оно взято из небольшого или даже допустим,
из большого числа переживаний. Дело в том что оно совершенно независимо от опыта. Его
истинность непреложна по отношению к тому, фигурировало ли где-нибудь в опыте это А
или нет. Никто не пробовал отрицать это положение, да и это представляется совершенно
невозможным, так как отрицание чего-либо определенного всегда предполагает
существование этого положения. Так как оно выражает собою бытие, не ставя себя в
зависимость от самого факта существования объектов и ничего не высказывая об их бытии,
то оно может выражать только бытие, отличное от бытия всех действительных и возможных
объектов, иными словами, оно может выражать собою бытие того, что по самому понятию
своему никогда не может стать объектом'. Таким образом, своей очевидностью оно
раскрывает существование субъекта. К тому же это бытие, выраженное в принципе
тождества, лежит ни в первом, ни во втором А. Оно лежит в самом знаке равенства А= А.
Итак, это положение совершенно идентично положению: я есмь.
Психологически эта сложная дедукция легко упрощается, но без нее обойтись все же
нельзя. Положение А=А выражает собою неизменность понятия А, ту неизменность, которая
отличает А от всех прочих явлений нашего опыта. Следовательно, необходимо иметь нечто
неизменное, к которому подобное суждение было бы применимо. Этим нечто может быть
только субъект. Будь я сам вовлечен в круг изменений, я никак не мог бы признать, что А
осталось равным себе. Если бы Я беспрерывно изменялся и таким образом терял свое
тождество с самим собою, т.е., если бы мое Я превратилось в определенную функцию
изменений то я никогда не в состоянии был бы противопоставить себя этому изменению и
познать его. Для этого мне не хватало бы абсолютной системы координат, относительно
которых только и можем мы определить тождество и фиксировать его как таковое.
Существование субъекта невозможно ни из чего вывести, это совершенно справедливо
утверждает «Критика рациональной психологии» Канта. Но можно показать, где это
существование строго и недвусмысленно выражено и в логике. Не следует это
умопостигаемое бытие представлять себе в виде какой-то логической мыслимости, как это
делает Кант, мыслимости, достоверность которой приобретается лишь впоследствии при
помощи морального закона. Фихте был вполне прав, утверждая, что идея реального нашего
«я» находится в скрытой форме и в логике, поскольку «я» совпадает с умопостигаемым
бытием.
Логические аксиомы суть принципы всякой истины. Они основывают бытие и
направляют наше сознание. Логика – это закон, которому следует всегда повиноваться, и
человек только тогда является самим собою, когда он вполне логичен. Больше того, он –
ничто, пока он не является воплощением логики. В познании он находит самого себя.
Всякое заблуждение вызывает ощущение вины. Из этого следует, что человек не
должен заблуждаться. Он должен найти истину, а потому он может ее найти. Обязанность
познания имеет своим следствием его возможность, свободу мышления и надежду на победу
познания. В нормативности логики лежит доказательство того, что человеческое мышление
свободно и что оно в состоянии достигнуть своей цели.
Относительно этики я выскажусь короче. Дело в том, что это исследование всецело
покоится на Кантонской моральной психологии. В известной аналогии с ней, как видно было
из предыдущего, проведены были последние логические дедукции и постулаты.
Глубочайшая, умопостигаемая сущность человека не подлежит закону причинности и
свободно выбирает между добром и злом. Она проявляется в сознании виновности, в
