 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
еще хуже, чем с интеллектом. В качестве критериального признака способности к творчеству
называли то бисоциацию (умение объединять идеи, находящиеся в разных плоскостях мышления)
(Koestler, 1964), то понимание юмора (Ferris, 1972), то "янусианское мышление" (одновременное
удержание в сознании противоположных образов, идей; например, образ человека, находящийся
при падении одновременно и в покое, и в движении) (Rothenberg, 1979), то эстетическое
восприятие и еще многое другое. Основанием для выделения того или иного признака служили
самоотчеты ученых, наблюдения за их работой, анализ биографических материалов, просто
интуиция и здравый смысл исследователя, его представления о том, какие свойства мышления
лежат в основании творческого процесса. Далее строились тестовые задания на выявление уровня
развития названного свойства, а их результаты сопоставлялись либо с реальными достижениями,
либо с результатами выполнения тестов общего интеллекта. В итоге каждый следующий
исследователь проблемы творческих способностей с эмпирическими данными в руках доказывал,
что существует еще один специфический фактор интеллекта, который чрезвычайно важен для
научного творчества.
Получалась мозаика, отдельные элементы которой существовали независимо друг от друга. При
этом серьезные попытки теоретически осмыслить накопленный материал, пересмотреть сами
подходы к изучению научного творчества и творческой личности были крайне редки. Критические
замечания, раздававшиеся в адрес эмпирических исследований, касались в основном
достоверности результатов, полученных при использовании того или иного методического
приема, и практически не затрагивали вопроса о методологической корректности самого подхода.
Поэтому появление в 60-х годах предложенной Дж. Гилфордом трехмерной модели интеллекта и
создание на ее основе тестов креативности (способности к творчеству) стало настоящим событием
в психологии (Guilford, 1967). Казалось, что наконец-то вопрос о природе и диагностике
творческих способностей будет разрешен.
Гилфорд разложил структуру интеллекта на отдельные специфические способности. Он исходил
из того, что любой мыслительный акт может быть представлен в системе трех координат:
содержание - о чем мы думаем; операции - как мы об этом думаем;
162
результат - что при этом получается. Из комбинации 4 типов содержания мышления (образное,
символическое, семантическое и поведенческое), 5 типов операций мышления (познавательные
функции, память, оценка, конвергентное и дивергентное мышление) и 6 типов результатов
(элементы, классы, отношения, системы, преобразования и применение) получается 120
умственных способностей, из которых 24 способности, по мнению Гилфорда, имеют прямое
отношение к научному творчеству, являются необходимыми условиями научной креативности.
Эти 24 способности были объединены в 3 фактора более общего порядка: 1) беглость мышления -
способность как можно быстрее предложить несколько решений одной и той же проблемы; 2)
гибкость мышления - умение без труда перейти от одной точки зрения на объект или проблему к
другой; 3) оригинальность - непривычность, неординарность предлагаемых решений.
Ядром способности к творчеству Гилфорд считал дивергентное, "веерообразное" мышление, при
котором человек не концентрируется на каком-то одном способе решения, а ведет поиск
одновременно по нескольким возможным направлениям:
например, выдвигает сразу несколько нетривиальных гипотез и по ходу решения быстро
переключается с проверки одной на
другую.
Исходя из этого и были сконструированы специальные тесты творческих способностей (тесты
креативности), в основе которых лежала оценка умения предложить как можно больше
нестандартных решений в единицу времени. Вот примеры типичных вопросов из тестов
креативности: "Что бы вы сделали с деревом, если бы вам его дали?", "Назовите как можно
больше способов использования отслуживших автопокрышек".
Однако и на этом пути исследователей ждало разочарование. Так и не удалось установить
однозначной зависимости между выявленным в тестах уровнем креативности и реальными
достижениями в научном творчестве. Ученые, уже добившиеся успехов в своем деле, в целом
демонстрировали высокие показатели креативности. Но высокая оценка, полученная в тестах
творческих способностей, не гарантировала успешности и эффективности в науке.
Не оправдавшиеся надежды на гилфордовскую модель заметно охладили тягу психологов науки к
тестированию интеллекта и творческих способностей и заставили их подвести черту под
