 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
истерический смех как невротическая реакция на сильное горе; счастье, переходящее в
рыдание; жажда еще более сильного наслаждения, переходящая в мазохизм; и т. д.
Пропорциональная сила агрессии и симпатии' обусловлена способностью конкретной
нервной системы к уровню максимальных ощущений – а вот по знаку плюс или минус одно
ощущение «автоматически» переходит в противоположное, превысив пороговую черту
возбуждения (см. «цилиндр ощущений» в книге «Все о жизни»).
Способность к симпатии и агрессии – это две стороны одной медали , диалектическая
пара, два аспекта одной и той же способности – способности к сильным возбуждениям, к
максимальным ощущениям.
Ну – «то сердце не научится любить, которое устало ненавидеть» и прочее в этом духе.
Так что попробовать лишить человека агрессивности – это все равно что попробовать
вообще лишить его способности эмоционально сильно реагировать на раздражители, хоть
лоботомии подвергнуть. (Подробнее об агрессивности см. в главе «Война».)
Энергетическая сущность сильной эмоции – выделение энергии в организме
повышается и рефлекторно (бессознательно) ищет точку приложения для реализации на
чисто физическом, реальном, объектном уровне. В счастье человек может прыгать и орать –
в агрессии он может крушить стены и драться на пределе всех сил. Агрессия в состоянии
потребить и сжечь больше энергии, чем симпатия. А через максимальные действия и
познается, определяется, являет себя уровень эмоционального возбуждения индивида.
Диапазон агрессивных проявлений возбуждения – больше, чем «симпатичных» проявлений.
Вот от полноты чувств нежные друзья-гусаки и подрались.
Агрессия отнюдь не таится в латентном состоянии под симпатией. Это симпатия в
перехлесте меры может быстро видоизмениться в агрессию. А мера эмоционального
возбуждения и психической энергии – одна на оба эти проявления.
2. Оборот «Способность к симпатии, дружбе, личному распознаванию повышается
только у тех животных, у которых выше и агрессивность» -некорректен, методологически
неточно ориентирован. Суть заключается в следующем: повышение психоэнергетического
уровня животного обусловливает и проявляется в повышении максимальных ощущений и
максимальных действий – то есть влечение и агрессия суть противоположные формы
проявления одного и того же повышенного возбуждения нервной системы и стремления к
максимальным действиям . Одно без другого не существует в принципе.
3. При опасности стайные рыбешки плотнее сжимают стаю, облегчая охоту хищнику.
Лоренц ищет прямую целесообразность: хищнику труднее поймать конкретную. Я бы назвал
этот распространенный подход вульгарно-целесообразным одноступенчатым. Цель на самом
деле здесь такова: раздражитель-ощущение-действие. Стайная рыбешка жить одна не
может, для выживания популяции и продолжения вида держаться стайкой необходимо
(гарантия пары, выживания одной из помета икры, отбор мутаций). Инстинкт сбивания в
стаю здесь – доминирующий для выживания. И при раздражителе «опасность!», получая
сильное ощущение, бедная глупая рыбка может совершить только одно самое сильное,
максимальное для нее действие: сбиться плотнее. В этом действии проявляется повышение
ее инстинкта самосохранения – не особи, но популяции и вида. А что сожрут лично ее –
этого она, бедная, не понимает, ее механизм запрограммированности на выживание
примитивен: опасно? – держись вместе!
4. Точно таков же механизм мотива летящей на огонь мошкары: хочешь выживать? –
лети прямо от темноты к свету, все встречаются там..
5. То есть. При опасности надличностная структура (стая) прежде всего стремится
сохранить себя, пренебрегая жизнью отдельных членов и обостряя главный
видосохраняющий принцип.
ТЕЙЯР ДЕ ШАРДЕН
