 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
25
376. Я могу с пафосом заявить, что знаю: это (например) моя нога.
377. Но такое все же случается (очень) редко; когда же я обычно говорю об этой ноге, пафоса нет
и в помине.
378. В конечном счете знание основывается на признании.
379. Я с чувством восклицаю: “Я знаю, что это нога”, — но что это значит?
380. Я мог бы продолжить: “Ничто в мире не убедит меня в противоположном!” Этот факт для
меня основа любого познания. Я откажусь от другого, но не от этого.
381. Это “Ничто в мире...”, очевидно, является точкой зрения не на все, во что верят или в чем
уверены.
382. Этим еще не сказано, что ничто в мире на самом деле не в состоянии убедить меня в другом.
383. Аргумент “может быть, мне это снится” бессмыслен, потому что в таком случае мне снилось
бы и это высказывание, да и то, что эти слова имеют какое-то значение.
384. Каково же по своему типу предложение: “Ничто в мире...”?
385. Оно имеет форму предсказания, но (конечно же) не является предложением, опирающимся
на опыт.
386. Человек, подобно Муру, заявляющий, что он знает, что..., —
выражает степень своей
собственной уверенности в чем-то. И важно, что эта степень максимальна.
387. Меня можно было бы спросить: “Насколько ты уверен, что там дерево, что у тебя в кармане
есть деньги, что это твоя нога?” В одном случае можно было бы ответить “не уверен”, в другом
—
“почти уверен”, в третьем
— “я не могу сомневаться”. И эти ответы имели бы смысл и без
всяких оснований. Мне незачем, например, говорить: “Я не могу быть уверен, что это — дерево,
потому что у меня недостаточно острое зрение”. Я хочу сказать: для Мура имело смысл
говорить: “Я знаю , что это — дерево”, — если он хотел этим сказать нечто вполне определенное.
[Я думаю, что мои заметки было бы интересно прочитать философу, тому, кто способен
самостоятельно мыслить. Ибо, даже если я попадал в яблочко лишь изредка, он все же узнал бы,
что за мишень я постоянно держал под прицелом.
—
Л. В.] 388. Каждый из нас часто
употребляет такое предложение, и оно, бесспорно, имеет смысл. Но можно ли сделать из этого и
какой-то философский вывод? Разве то, что я знаю: это рука,
— доказывает существование
внешних вещей в большей мере, чем то, что я не знаю, золото это или медь?
18. 3
389. МУР хотел привести пример того, что действительно можно знать предложения о физических
предметах. Если бы вышел спор, может ли человек испытывать боль в таком-то месте своего
тела, то некто, испытывающий боль именно там, мог бы сказать:
“Уверяю тебя, как раз здесь я и чувствую сейчас боль”. Однако звучало бы странно, если бы МУР
сказал: “Уверяю тебя, я знаю, что это — дерево”. В этом случае личное переживание нас просто
не интересует.”
390. Важно здесь лишь то, что имеет смысл говорить: такое человек знает; и поэтому уверения в
том, что он это знает, здесь не в состоянии ничего изменить.
391. Представь себе языковую игру: “Когда я тебя зову, входи в дверь”. Во всех обычных
случаях сомнение в том, что дверь действительно существует, будет невозможно.
392. Что мне нужно показать, так это то, что сомнение не является необходимым, даже если оно
возможно. Что возможность языковой игры не зависит от того, подвергается ли сомнению все, в
чем только можно сомневаться. (Это связано с ролью противоречия в математике.)
393. Предложение “Я знаю, что это — дерево”, будучи сказано вне своей языковой игры, могло
бы быть цитатой (например, из учебника по грамматике).
— “Ну, а если, произнося это
предложение, я его осмысливаю?” Старое недопонимание, касающееся понятия “осмысливать”.
394. “Это относится к тем вещам, в которых я не могу сомневаться”.
395. “Я знаю все это”. И это обнаружится в том, как я действую и говорю о вещах.
396. Может ли участник языковой игры (2)
5
сказать, что он знает: это строительные камни?
—
“Нет, но он все же знает это”.
