 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Подавляющее большинство клубов влачило жалкое сосуществование.
Кинотеатры и видеорынок отбирали у них одну часть клиентуры, рок-
ансамбли — другую, дискотеки — третью. Как только рухнуло государство
— рухнула государственная поддержка клубов — рухнули и клубы.
Некоторые из них пытаются удержаться на плаву, сдавая часть своих
помещений коммерческим структурам. Очень немногие находят
собственную «экологическую нишу» (так, один из московских Дворцов
культуры стал эзотерическим лекторием с собственной аудиторией). Но ни
один пока не подозревает, что именно клубу суждено, видимо, стать
мессией в спасении себя самого и всех прочих учреждений культуры от
продолжающейся агонии и конечной смерти.
Впрочем, об этом — чуть ниже.
На музей обрушилась десятерная нагрузка. Из простой кунсткамеры он
стал еще и особым школьным классом для всех школ города и его
окрестностей (бесконечные экскурсии школьников — класс за классом), и
особой художественной студией для художников города, и особым
исследовательским центром, и центром передвижных выставок, и
лекторием, и многим другим (при прежних мизерных штатах и еще более
мизерных ассигнованиях).
В результате музеи страны разделились на два класса. Меньшинство,
начиная с петербургского Эрмитажа и московских картинных галерей,
превратилось в проходные дворы для миллионных толп туристов, с утра до
вечера галопом проносящихся по совершенно неприспособленным для этого
залам. Следствие — частые ремонты, нередко, как, например, в случае со
знаменитой московской Третьяковской галереей, растянутые на десяток и
более лет. Большинство, оставшееся в стороне от доходного туристского
бизнеса, являет собой картину крайней убогости, все чаще переходящей
просто в мерзость запустения.
Особенно сильно пострадали принципиально бесплатные
общественные библиотеки. Разница между «официальной» и рыночной
ценой хорошей книги сделалась настолько велика, что стало выгодным взять
книгу из библиотеки, не вернуть ее (т.е. украсть) и в худшем случае
отделаться переставшим быть страшным десятерным штрафом. Так,
например, украв том Достоевского или Толстого, Гомера или Шекспира
номинальной стоимостью, скажем, 1,5 рубля, вы платили 15 рублей штрафа
и тут же перепродавали его на «черном» рынке за 45, а то и за 150 рублей.
Нетрудно представить себе, какие масштабы приняло раскрадывание
фондов общественных библиотек. Понятно, администрация резко
ограничила выдачу сколько-нибудь ценных изданий узким кругом знакомых
лиц. Но тогда общественная библиотека теряет смысл своего
существования.
С другой стороны, скудость государственных дотаций на содержание
общественных библиотек в условиях нараставшего книжного дефицита
привела к нараставшему обеднению их фондов, а также к обветшанию
помещений, на ремонт которых постоянно не хватало средств. Словно бы в
порядке иллюстрации этой агонии стали разваливаться здания главной
государственной библиотеки страны в Москве, носящей, естественно, имя
Ленина. К тому же библиотека оказалась лишенной возможности закупать в
прежнем объеме наиболее ценные отечественные и тем более зарубежные
издания, включая периодику. Теперь вся надежда на отечественных и
