 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
дорога для опасного, гибельного. Таким образом, и с данной стороны
необходимы искусственные механизмы, не позволяющие рутинному
мышлению пресечь конструктивное нововведение в зародыше. Для этого
нужно, во-первых, научиться отделять плевелы от зерен, т.е. потенциально
конструктивные нововведения от потенциально разрушительных для
общества. Во-вторых, нужно научиться уберегать нарождающееся
конструктивное от обычно господствующего рутинного. В обоих случаях
«взвешивание» позитивных и негативных последствий также способно
сыграть благотворную роль при одном условии: при четких теоретических
установках, учитывающих сложный диалектический характер «эффекта
футурофобии» в обыденном сознании.
Лекция 2
РЕЛИГИОЗНЫЕ, УТОПИЧЕСКИЕ
И ФИЛОСОФСКО-ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ
ТЕОРИИ ПРОГНОЗИРОВАНИЯ
Формирование представлений о будущем находилось в тесной связи с
эволюцией первобытной мифологии от примитивных мифов-сказок,
фантастически истолковывавших наиболее простые явления природы, к
мифам, объясняющим установление родовых нравов и обычаев, затем
происхождение людей и мира в целом, а также судьбу умерших. На этой
основе сформировались самые древние из существующих — религиозные
концепции будущего.
Помимо сравнительно примитивных концепций такого плана, которые
либо не дожили до наших дней, либо не имеют значительного
распространения, выделяются две, связанные с существующими мировыми
религиями:
а) сложившаяся в I тысячелетии до н.э. и более развитая индуистско-
буддистско-джайнистская концепция, согласно которой история
представляется в виде постоянной смены циклов регресса (охватывающих
миллионы лет) — от «золотого века» к «концу света», затем «сотворения
нового мира», вновь регресса и т.д. без конца. Счастливое будущее с таких
позиций видится в том, чтобы «добродетельным поведением» избавиться от
бесконечных «перевоплощений» души после смерти, от этого вечного
«коловращения» мироздания и попасть в «нирвану» — качественно иное
состояние, при котором отсутствуют и желания, и страдания. Такие взгляды
характерны для современной религиозной идеологии в обширном регионе
Юго-Восточной Азии, и с ними приходится сталкиваться на международных
конференциях или в «литературе о будущем» стран указанного региона;
б) сложившаяся в I тысячелетии до н.э. —
I тысячелетии н.э. и менее
развитая иудаистско-христианско-исламская концепция, согласно которой
«история будущего» представляется в виде прихода «спасителя-мессии»,
установления «царства божия», наступления «конца света», «Страшного
суда», наконец, опять-таки перехода в качественно новое состояние,
«вечного блаженства» для праведников и «вечных мук» для грешников. С
такими взглядами также приходится сталкиваться на конференциях и в
литературе, причем, если это касается христианства, их пропаганда
становится все активнее, поскольку частью верующих в очередной раз
ожидается «конец света».
