 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
16
разные города, и вообще верю основным данным географии и истории. Я верю, что Земля есть
тело, по поверхности которого мы передвигаемся, и что она едва ли вдруг исчезнет, как и любое
другое твердое тело: этот стол, этот дом, это дерево и т. д. Попробуй я усомниться в том, что
Земля существовала задолго до моего рождения, мне пришлось бы усомниться во всем, что для
меня несомненно.
235. А то, что для меня нечто несомненно, основывается не на моей глупости или легковерии.
236. Заяви кто-нибудь: “Земли не было задолго до...” — что бы он поставил под сомнение? Знаю
ли я? Должно ли это посягать на так называемую научную веру? Разве это не могло бы быть
вызовом чему-то мистическому? Должно ли это прийти в безусловное противоречие с
историческими фактами? Или даже географическими?
237. Говоря: “Час назад этот стол еще не существовал”, - я, скорее всего, имею в виду, что он был
изготовлен позднее.
Говоря: “Эта гора тогда еще не существовала”,
— я, вероятно,
подразумеваю, что она образовалась позже, возможно, в результате вулканического извержения.
Заяви же я: “Эта гора не существовала еще полчаса назад”,
—
это было бы весьма странное
высказывание. Оставалось бы неясным, что имеется в виду
— подразумевается ли под этим,
скажем, что-то ложное, но научное. Может быть, предполагается, что высказывание о еще не
существовавшей тогда горе вполне понятно, если постоянно представлять себе его контекст. А
вообрази, что кто-то сказал: “Еще минуту назад эта гора не существовала, но вместо нее была
точно такая же”. Только привычное окружение позволяет выяснить, что же имелось в виду.
238. Стало быть, того, кто сказал, что Земля не существовала до его рождения, я мог бы
порасспрашивать, чтобы уяснить, с каким из моих убеждений он находится в противоречии. И
тут могло бы статься, что он противоречит основным моим воззрениям. И если бы это было так,
то тем бы мне и пришлось довольствоваться. Заяви он, что однажды побывал на Луне,
—
ситуация была бы аналогичной.
239. Так, я верю, что у каждого человека есть чета родителей-людей; католики же верят, что у
Иисуса только мать относилась к роду людей. А другие могли бы верить, что есть человеческие
существа, и вовсе не имеющие родителей, и не питать никакого доверия к любому
противоположному свидетельству. Католики верят и в то, что облатка при определенных
обстоятельствах полностью изменяет свою сущность, тогда как все свидетельствует о
противоположном. И значит, если бы МУР сказал: “Я знаю, что это вино, а не кровь”, — католики
стали бы ему возражать.
240. На чем основывается вера в то, что у всех людей есть родители? На опыте. А как можно
обосновывать эту непоколебимую веру своим опытом? Ну, я основываю ее не только на том, что
я знал родителей некоторых людей, но и на всем том, что я узнал о половой жизни людей, их
анатомии и физиологии; а также на том, что я слышал и видел в животном мире. Но разве все это
действительно является доказательством?
241. Разве это не является некоей гипотезой, которая, как я верю, вновь и вновь полностью
подтверждается?
242. Разве нам не следовало бы говорить на каждом шагу: “Я определенно верю в это”?
243. “Я знаю...” говорят тогда, когда готовы привести неоспоримые основания. “Я знаю”
отсылает к возможности удостоверить истину. Прояснить, знает ли кто-то нечто, можно лишь
при условии, что он в этом убежден.
Однако если то, в чем он уверен, таково, что основания, которые он способен привести, не
надежнее его утверждений, то он не может сказать, что знает то, во что верит.
244. Заяви кто-то: “У меня есть тело”, — его можно было бы спросить: “Кто тут говорит этими
устами?”
245. Кому человек говорит, что он нечто знает? Самому себе или кому-нибудь другому. Если
самому себе, то как отличить это от констатации: он уверен, что дело обстоит именно так? Когда
я что-то знаю, в этом не присутствует никакой субъективной уверенности. Субъективна
уверенность, а не знание. Так что если я говорю себе: “Я знаю, что у меня две руки”
— и это
должно выражать не только мою субъективную уверенность, то я должен уметь убедиться в том,
что я прав. Но сделать это я не могу: ведь то, что у меня две руки, столь же несомненно до того,
